Симфония по творениям святителя Феофана, Затворника Вышенского. Отсутствует

доставленные. С прошедшею почтою получил. Как будто они похорошели. Верно, ваше усердие к напечатанию придало им лишней красоты. Думается даже, что теперь так и не напишешь… Хоть все они писаны вечером под службу или даже утром пред обеднею. Давно уж не говорю проповедей. Расслаб. Теперь чувствую себя крепче и как бы не начал опять говорить. Присылайте поскорее по транспорту. Может быть, потребуются (7, с. 19).

      86. Занятия святителя английским языком и литературой

      Еще прошение. Вы мой профессор по английскому языку – тем, что доставили мне самоучителя… весьма основательного. Теперь будете профессором литературы английской. Крайнюю нужду чувствую в толковниках Писания и церковных историках английских. Чается, что они степеннее и богобоязненнее немцев и глубже французов… Помогите мне в приобретении такого рода писаний. Разведайте, какие есть хорошие толкования Писания и хорошие Церковные истории на английском и какой есть там получше богословский журнал, и скажите мне. Я закажу Л. Исакову выписать. Узнать вам – у Ивана Терентиевича Осинина, академического наставника… или нет ли там английских попов. Кажется, там есть в Питере некто Г. Мичел – секретарь английского посольства… Теперь не консул ли он?! Сдается, будто было помянуто о сем в газетах. Он был у меня во Владимире, и из речей его видно было, что он не чужд богословских понятий. Может быть, он знает. Всяко ухитритесь разведать (7, с. 20–21).

      87. Ответ на приглашение на Афон

      За предложение пантелеимоновцев благодарствую. Но ведь туда надо направляться святым, а грешить-то и на Выше удобно. Так какая нужда переселяться (7, с. 49)?

      88. Об архимандрите Лаврентии

      О батюшке отце Лаврентии я меньше всех знаю. В Академии я бывал у него часто, но об обстоятельствах его почти никогда речи не было… Обычно же каким вы его видели, таков он всегда. Главное в нем – безгневие. Образ кротости. Я ни однажды не видал его рассерженным. Иногда он станет будто сердито говорить, но тон речи всегда изменял ему и показывал, что это он надувается рассерчать, да не умеет.

      В семинарии я его уже не застал или был во словесности, по-тогдашнему, и до богословов вниманием своим не возносился. В Академии он жил очень уединенно, никуда почти не хаживал. Все дома и дома. Когда какой праздник по товариществу, он скажет… «приду, приду»… а на другой день извинится: совсем собрался было, да помешали… Фраков терпеть не мог… все бранил их… и срамную басню про них выдумал.

      Был большой постник… и в лице будто полон, а тела совсем почти нет. Живота нет: ввалился. Когда наденет фрак – и вышел, как доска, подчегарый… Подрясник и ряса все скрасили… И стал полный. Первую и последнюю недели – однажды только обедывал в среду на первой… А на Страстной – в среду и четверг. И вообще яствия был скудного, хоть у них стол был общий. Жениться все собирался… Чай, невесты две выбирал. Нет, не удалось… Покойный владыка Филарет воротится, бывало, из Питера и при встрече скажет: «Ну, Макаров, приехал тебя постригать…» Шутя! И застриг-таки. Мы часто в Лавру хаживали…