Лимб. Ян Бадевский

отображал реальную картину перемещений звездолета? Или демонстрировал набор записей, созданных для развлечения пассажира?

      Шелест.

      Мастер обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть испарившийся сегмент переборки.

      Дверной проем снова был открыт.

      Ольгерд быстрыми шагами пересек комнату, вышел в коридор и столкнулся с Картером.

      – Прибыли, – сообщил магелланец.

      – Что? – Ольгерд не поверил услышанному.

      – Мы на месте, – спокойно пояснил собеседник. – Добро пожаловать на Риордан, Ольгерд из Ламморы.

      Позже выяснится, что Посторонние открыли быстрый способ перемещения по Галактике, двигаясь внутри лимба. Эту реальность пришельцы называли подпространством, а вождение кораблей именовали пилотированием. Поле, окутывающее «скат», искажало метрику континуума, внедряя машину в сложную многомерную ткань.

      Слова.

      Непонятные термины, выходящие за грани всего, что мастер знал в прошлой жизни.

      Ольгерд видел, что наука Посторонних неотличима от волшебства в понимании жителей Преддверья. Даже Предельные Чертоги казались архаичным, отсталым мирком в сравнении с Риорданом. Остается лишь гадать, насколько далеко шагнули в развитии нынешние Демиурги…

      Звездолет распахнул люк в мир Посторонних.

      – Жить будешь у меня, – сказал Картер, спускаясь по ступенькам. – Я получил разрешение от Консультантов.

      – Это еще кто такие? – нахмурился Ольгерд.

      Посторонний был одет в мантию снов, расстегнутую на груди и неотличимую от обычного комбинезона – из тех, что носили рабочие Стимбурга.

      – Ближайшая аналогия – правительство, – пояснил Картер. – Но мы им не подчиняемся. Просто выполняем рекомендации.

      – Ты говорил о разрешении, – напомнил Ольгерд. – Запрещают и разрешают властители.

      – Верно, – кивнул магелланец. – Но я, к примеру, имею полное право отказаться от консультации. Пойти собственным путем. Закон не возбраняет.

      Ольгерд всмотрелся в окружающий мрак.

      Точнее – в обширную территорию, многократно превосходящую размерами самые большие площади Трордора. Небо над головой мастера было очень странным. Казалось, неведомый великан расплескал бочку голубого крондатского вина, которое вспучилось полупрозрачными разводами и заполнило собой почти две трети небосклона. Звезды тонули в этом сиянии, похожем на взрыв газового баллона дзуарского дирижабля. В просветах клубилась багровая муть, похожая на огненные шары боевых магов. Неправильные шары. Искаженные и перекрученные, завернутые в спирали и невообразимые, запредельные для понимания фигуры. Луны отсутствовали напрочь – глаза Ольгерда тщетно пытались отыскать в этих разноцветных тучах хотя бы один тоненький серп. А внизу, под диким великолепием туманности Тарантул, простиралось каменное поле, разделенное на квадраты и подсвеченное посадочными огнями.

      Всюду кипела жизнь.

      Распускались металлические цветы звездолетов,