Путь за горизонт. Книга первая.. Егор Ветров

мужчина, но поговаривали, что ему едва перевалило за тридцать.

      – Спасибо, – в грустных сапфировых глазах Беллы вспыхнула искра благодарности. – Я надеялась, что ужасы прошлой войны никогда не повторятся. Хоть тогда я была еще ребенком, но до эвакуации успела насмотреться на полыхающие улицы Тираса и погребенные под завалами тела. Страшно представить, каково пришлось вам, кого первыми бросали в бой, и как много людей погибло…

      – В Телезии мы сразу угодили в самое пекло. Удивительно, что хоть кто-то из нашего отряда «Василиск» пережил войну.

      – Вы что-нибудь сохранили на память о товарищах?

      Лукиан хмыкнул, задумавшись на пару секунд:

      – Вещей у них почти не было. А чтобы сделать что-то памятное своими руками, еще уметь надо. Художников среди нас и близко не было, только вояки да повара-любители, а я вообще не тот и не другой. Моих способностей хватает только чтобы нарисовать человечка из палочек и кругляшков. Денег тоже по нулям. Поэтому на красивые портреты, как и на нормальные могилы, рассчитывать не приходилось. Но нас это не остановило. Мы с парнями приглядели подходящий валун на окраине северо-восточной базы при Мартене, где служили после войны, и высекли на нем имена погибших. Конечно, красотой там даже и не пахло, но все равно получилось что-то вроде надгробия для братской могилы. Наверное, все еще стоит. Давно там не был. Как дослужился до Жителя, меня сразу перевели на северо-запад.

      – Старший cержант Лукиан, почему вы не ушли со службы после того как стали Жителем Республики?

      Суровый командир взвода потупил взгляд:

      – Дико, наверно, смотреть на такого, как я, вашими глазами: повезло выжить на войне, отслужил целых тринадцать лет, получил статус Жителя, о котором все наши только и мечтают, но так и остался на цепи. Что я могу сказать… своим привычкам не изменишь. Бойцовый пес вроде меня только и знает, как лаять да кусаться.

      В ту же секунду Белла пожалела, что открыла ящик Пандоры. Грустные бездонные глаза Лукиана вдруг напомнили ей учителя из коррекционного лагеря, который присматривал за ней и другими детьми, ограждая их от окружающей жестокости.

      Не дожидаясь ее ответа, Лукиан продолжил:

      – Когда тебе знакомы только война, жизнь за высокими стенами, ежедневная муштра, койка казармы или спальный мешок палатки… в итоге все это становится частью тебя. Тем, кто ты есть.

      – Вы хороший человек, даже годы войны и тяжелой службы вас не изменили. Это внушает всем нам надежду, – Белла улыбнулась, глядя на засмущавшегося Лукиана. В его темных глазах появился нетипичный для бывалого солдата блеск.

      – Вы ребята толковые, у вас еще все впереди. Держитесь друг друга и не повторяйте моих ошибок. Получил свободу – имей храбрость ею воспользоваться.

      Слезы подступили к горлу. Единственное, что было в ее жизни, – наследие сестры и товарищи, о которых она заботилась. Если обрушатся и эти