Самый большой секрет. Дмитрий Владимирович Сериков

очень хотел произвести на Олю впечатление. А никакая выдумка не способна была конкурировать с той правдой, которую он знал.

      – Ты какой-то загадочный.

      – Сейчас я покажу тебе самую невероятную вещь в твоей жизни.

      – Если ты про это, – Оля опустила взгляд чуть ниже пояса Стаса, – то без обид, Стасик, но я видела и поневероятней.

      Стас рассмеялся.

      – Да нет же. Я про тайну. Секрет.

      – Секрет?

      – Да!

      – И насколько большой это секрет?

      – О, детка. Это самый большой в мире секрет!

      С этими словами Стас подошел к бару и достал нож для колки льда.

      Оля вздрогнула.

      – Твою мать! Ты чего?

      – Нет, нет! Не бойся, – улыбнулся Стас и со всей силы вогнал нож себе в грудь.

      Глава 2. Ранее. Обряд 1. Я

      – Ты любишь меня?

      Любил ли я ее? Как она могла сомневаться? Я ее обожал! Нет, не то слово. Боготворил! Вот. Верно. Боготворил! Я жил для нее. Для того, чтобы каждую минуту видеть ее улыбку, смотреть в ее зеленые глаза, целовать чувственные губы.

      – Ты же знаешь.

      Она знала. Знала, знала! И в ее вопросе не было сомнения. Теперь я понял это. Она просто еще раз хотела услышать. Ощутить мои слова на вкус, напиться ими.

      – Я люблю тебя!

      Я сказал это тихо. Потому что никто не должен был услышать. Ни человек, ни деревья, ни трава, ни стены домов. Это предназначалось для двоих. Для меня и для нее.

      – Я тоже.

      Ее губы слегка пошевелились, но произвели эффект торнадо. Тихий шепот ворвался в меня вихрем. Вопреки всем законам физики. Вопреки вообще всем законам. Но разве любовь им подчиняется?

      – Останешься?

      Она хотела этого. И я очень хотел остаться. Но не мог. Иногда так бывает. Ты хочешь чего-то и достаточно протянуть руку, но…

      – Я не могу.

      Ругаю себя за эти слова. Она делает вид, что все хорошо. Но улыбка выдает ее. Не исчезает, нет. А делается чуть… грустной. В уголках рта появляются еле заметные морщинки. Я силюсь, чтобы не сорваться с места и не прикоснуться к ним губами.

      – Работа?

      Она все понимает. Слегка склоняет голову, поправляет челку и бросает на меня взгляд, молящий передумать. Ни один щенок в мире не умеет так смотреть. Я сжимаю ладони в кулаки так, что ногти впиваются в кожу. Боль! Слегка отрезвляет.

      – Работа.

      Она тяжело вздыхает и делает шаг мне навстречу. Нет. Пожалуйста!

      – Я пойду?

      Я киваю головой. Она обнимает меня и крепко прижимается всем телом. Мои руки ложатся ей на плечи. Пальцы слегка дрожат.

      – Я люблю тебя!

      Шепчу ей на ухо. Чувствую движение ее головы своей грудью. Она кивает.

      – Прости.

      Зачем я это сказал. Не нужно было.

      – У тебя сейчас бензин кончится.

      Пытаюсь шутить. Получается коряво. Она отступает, поднимается на цыпочки и сладко целует. У меня перехватывает дыхание.

      – Пока.

      Она поворачивается к своему «пежо» и открывает водительскую дверцу.

      – Пока.

      Я завожу правую руку назад. Там за ремнем брюк, под свитером находится то, что все это время