Монстры тоже плачут. Летопись Стаземелья. Фэн Тезий

место, где отец мог что-то прятать – это его рабочий кабинет. Я был там в детстве всего пару раз. После того, как наш король окаменел, матушка забрала ключи от его комнаты, и больше туда никого не пускали. А вдруг там действительно есть какая-то волшебная книга?

      Я подумал о горке учебников, которые собирался читать, и решил, что они могут немного подождать. Сейчас гораздо важнее добыть ключ и осмотреть кабинет отца…

      2. Розовый замок и волшебная книга.

      … Всё прочитать только избранный сможет

      В книге из жил человечьих и кожи.

      Тот, кто способен её усмирить,

      Тайну узнает тогда… может быть.

      …Далеко на севере Стаземелья, где зима захватила власть, высится гряда Хрустальных Гор. На многие расстояния вокруг нет человеческого жилья. Горы здесь холодные, гордые и неприступные. Но даже самые высокие из них не могут тягаться с Рогом Единорога. Этот пик, словно ледяной сталагмит, тянется, кажется, до самых небес. Как игла впивается он в облака, но мало кто знает, что на острие этой иглы есть небольшая круглая площадка. И на этой площадке, похожей на идеальный ровный диск, стоит маленький розовый домик – почти как дворец, с аккуратными башенками-шпилями и арочными воротцами. И всего с двумя окнами. В одно окно влетают крохотные мерцающие огоньки, а из другого окна они вылетают, но светятся уже не так ярко. Это воздушные духи–сильфы, посланцы богини Дарлин. Они собирают по всему свету новости, чтобы доставить их своей госпоже.

      Она возлежит в единственной комнате крохотного дворца, но комната эта гораздо больше, чем могло бы вместить в себя такое маленькое строение. Боги способны творить чудеса с пространством. И с временем. И со своей внешностью. О, если бы сейчас кто-то посторонний мог увидеть Богиню Судьбы, он бы очень удивился. Выглядела она совсем не божественно.

      Сейчас она была просто полной уставшей женщиной, лежащей на огромной подушке посреди зала. Её длинные волосы спутались, словно пакля, ночная рубашка была мятая, в пятнах от еды и питья. Остатки этой самой еды валялись посреди зала и сами по себе, и на многочисленных фарфоровых тарелочках. Всё это выглядело очень неаккуратно, учитывая то, что зал сиял снежной белизной от пола до потолка. Огоньки–сильфы кружатся над хозяйкой, иногда касаются её головы, спеша поведать свои истории, Дарлин нащупывает рукой на ближайшей мисочке несколько ягод янтарного винограда и, сыто рыгнув, отправляет их себе в рот. Тишину зала нарушает только причмокивание. Богиня довольно потягивается, начинает переворачиваться на другой бок, но вдруг замирает. Кажется, что она прислушивается к чему-то далёкому. Губы её слегка растягиваются в подобии лёгкой улыбки, но нос недовольно морщится, словно богиня дождалась какой-то радостной вести, но уж больно не вовремя и врасплох она её застала.

      Вздохнув совсем уж по-человечески, Дарлин приподняла руку, пошевелила пальцами, перемазанными соком винограда, и тут же всё сразу стало меняться. Посуда и объедки с пола испарились, как тени при ярком свете; стены зала покрылись