Путь мира. Галина Анатольевна Тюрина

из водопадов. На них уже слетелись падальщики и теперь дрались из-за добычи.

      Утро в горах бывает неизменно чарующим. Каждый раз Эмиль искренне жалел, что под рукой нет нужной аппаратуры, чтобы запечатлеть это грандиозное и в тоже время такое шатко-нежное как будто призрачное зрелище.

      Солнце не торопилось, хотя звезды уже давно исчезли с просветлевшего неба, и две луны все еще стояли, удивляя своей как будто начищенной серебряной белизной и блеском. Скалы казались расколотыми на куски разного цвета и только мощные шпили да вечные снега горных кряжей казались непоколебимыми. Наконец появился долгожданный первый луч и все чудесным образом переменилось: скалы как будто осветились изнутри сильными искрящимися лампами, снега вспыхнули, зашевелились первыми солнечными зайчиками.

      Эмиль прищурился в ожидании грандиозного восхода солнца, но тут его окликнул тонкий голосок:

      – Дядя, ты здесь?

      Эмиль отвлекся от наблюдения восхода в окно и взглянул на приоткрывающуюся дверь.

      – Дядя, откликнись, ты здесь? – повторил еще раз этот же уже слегка взволнованный детский голос.

      – Здесь, конечно здесь. Не бойся, – ласково сказал Эмиль.

      – Мама послала меня узнать, как ты себя чувствуешь. И еще она приглашает к завтраку за стол, если конечно ты сможешь сам дойти, – почти пропела девочка, ловко проскальзывая в комнату.

      – Спасибо. Мне гораздо лучше и, по-моему, добраться до стола мне не составит труда, – сказал Эмиль и бодро встал.

      Вдруг все его тело пронзила острая жгучая боль, в глазах потемнело, из горла вырвался сдавленный стон, и он опять буквально рухнул на кровать. Девочка испуганно вскрикнула, загородившись ручонками, но Эмиль, уже опомнившись от внезапной слабости, медленно, не делая резких движений, сел и произнес, пытаясь говорить как можно мягче и спокойнее, чтобы опять не напугать ребенка.

      – Ничего, ничего. Просто вдруг разболелась нога. Знаешь, я вчера долго плыл по речке, а там очень быстрое течение и попадаются острые камушки.

      – И холодная водичка, – все еще испуганным голосом добавила девочка. – Мне мама всегда говорит: не ходи, Бетти, к речке. Водичка холодная, простудишься, заболеешь, будет плохо. И ты, наверное, простудился и заболел.

      – Значит тебя зовут Бетти, – Эмиль невольно улыбнулся, глядя на девочку, которая была похожа на коричневую лакированную статуэтку с большими черными глазками-угольками и почему-то прямыми гладкими волосами, каких не бывает у чистокровных представителей негроидной расы. – А меня зовут Эмиль. Вот и познакомились. Я, пожалуй, действительно серьезно заболел, Бетти.

      – Тогда можно я буду твоим доктором? – Беатрис с удивительной доверчивостью принимала его в свой мир, в свои детские игры и фантазии. – Обещаю, что не буду кричать на тебя, как наш доктор в деревне, и не буду заставлять пить горькие лекарства.

      – Конечно можно, Бетти. Я с радостью буду твоим пациентом, – Эмиль с интересом рассматривал девочку.

      – Я