Все время мира. Сара Пурпура

мои мысли.

      – Привет, Ева, – недовольно говорю я в трубку.

      – Я не вовремя?

      Ох, да-да-да, по тысяче причин.

      Однако вместо этого я сообщаю лишь часть правды.

      – Вообще-то мне пора в школу, – отвечаю ей.

      – Мне только что звонил отец. Когда они рассказали мне об усыновлении, я подумала, что это всего лишь одна из их безумных идей, которая скоро рассеется как туман, но теперь я понимаю, что ошибалась. Папа сказал, что парень приезжает сегодня, но какого черта…

      – Я думала, что ты оценила их решение.

      – Да, потому что считала, что они быстро потеряют к ней интерес!

      – Хм… Кажется, что нет.

      Наступает молчание. Единственное, что я слышу в трубке, это приглушенные звуки ударов, которые повторяются раз за разом.

      – Ева, что ты там делаешь? – спрашиваю я.

      – Навожу порядок. Эта комната похожа на помойку.

      О, наводит порядок… Другими словами, это означает, что Ева не на шутку разозлена.

      – Ну, перестань, – я пытаюсь ее успокоить, – это ведь ты из нас двоих более спокойная, или я ошибаюсь?

      – Порой я их просто ненавижу, – в ее голосе слышится усталость.

      Я хотела бы сказать то же самое, но она и так об этом знает.

      – Насколько для него ценна человеческая жизнь? – продолжает Ева. – А наши? Насколько они ценны для него?

      – Ева, он делает это лишь из-за своей репутации. Ты же знаешь, что это – единственное, что его волнует.

      – А мама? Боже! – Ева не успокаивается. – Разве она хоть раз возражала?

      Я глубоко впиваюсь ногтями в предплечье.

      – Да, она могла бы. Но разве это что-нибудь изменило бы? – спрашиваю я.

      – Конечно, изменило бы! По крайней мере, она сделала бы вид, что интересуется нашей жизнью. Интересуется тобой! – решительно заявляет Ева.

      – Мной? – В моем смехе сквозит обида. – За время твоего отсутствия, сестренка, ровным счетом ничего не изменилось.

      Я – невидимка.

      Мои ногти еще глубже вонзаются в кожу.

      – Представляю… – тихо произносит Ева.

      – Ладно, – перебиваю ее, чтобы она не принялась меня жалеть. – А сейчас мне действительно нужно идти…

      – Да, хорошо. Прости, если я задержала тебя, и за то, что думала только об экзаменах. Если это имеет хоть какое-то значение, то знай: совсем скоро я приеду домой.

      – Это очень много значит, – заверяю я. – Я тебя люблю.

      – И я тебя, Ана. Ты ведь знаешь об этом, правда?

      Слезы начинают застилать мне глаза, и боль от впившихся в кожу ногтей кажется лаской.

      – Я знаю об этом, – успокаиваю я Еву и тем самым успокаиваю немного и саму себя.

      4

      Дезмонд

Я стал злейшим врагом самому себе.

      На часах девять утра. Я смотрю на пожелтевшие стены комнаты. Мне знакома на них каждая трещина. Когда-то они выглядели совсем иначе. Когда я впервые вошел сюда, комната показалась мне безупречно чистой – она разительно отличалась от моего дома с его грязным