Тот, Кто Сможет Выжить. Игорь Горячев

поперхнулся.

      – Есть… то есть… была. Сейчас даже не знаю. Она ушла в Кратер два года назад. Постой… А ты откуда знаешь?

      – Вот потому и не сдадите, ведь вы же из-за неё сюда приехали.

      Виктор ошеломлённо молчал. Ничего себе, девочка! Мысли читает на ходу. Про «бегунов» рассказывали много странного. Многому он не верил. Теперь вот убеждался на собственном опыте.

      – Ты что, мысли умеешь читать?

      – Да у вас на лице всё написано.

      – Так… интересно… А что ещё у меня на лице написано?

      – Что вы мне можете помочь добраться до Арка-Сити и до Стены. А дальше я уже сама.

      – Вот оно как… Весьма смелое предположение… Ладно, забудь, не собирался я тебя никому сдавать. Извини. Давай знакомиться. Виктор.

      – Ника.

      – Это какая Ника? Как греческая богиня, богиня Победы?

      – Угу, мама говорит, меня папа так назвал. Но я его совсем не помню, он погиб в авиакатастрофе, когда я была совсем маленькая.

      Они помолчали немного, глядя на проплывающий по обе стороны дороги лес, на уходящее вдаль мокрое полотно дороги.

      – А где же твои крылья? У Ники Самофракийской были крылья.

      – А у меня тоже есть, – улыбнулась девочка, – только они невидимые.

      – Ок, юмор оценил. Слушай, а как же ты проберёшься через кордон, там же ограждение везде, а обойти, наверное, невозможно, скорее всего, они там рвы нарыли вокруг, колючая проволока везде?

      – А вот на этих самых крыльях, – рассмеялась Ника.

      – Так, становится всё чудесатей и чудесатей, как говорила Алиса, – тоже улыбнулся Виктор. – Так что же, получается, что я помогаю тебе добраться до Зоны. Кстати это уголовно наказуемое преступление, заметь… Помощь «бегунам». До семи лет, а с отягчающими и все пятнадцать можно схлопотать… Так, что я рискую ради тебя своей свободой… Слушай, а как же твоя мама, она же наверно с ума сходит, ищет тебя.

      – Ну что же, мама, конечно, волнуется, наверное… И бабушка… Но я им оставила записку, чтоб не волновались…

      – Наверное! – горько передразнил Виктор. – Слушай, я хочу всё же понять, – сказал он с болью в голосе. – Я понимаю, что вас невозможно остановить. Но вы же просто ломаете жизнь своим родителям. Они же любят вас. Это вы, хоть, понимаете? Вот и Дина тоже ушла… И ничего нам не сказала… Хотя я с женой в разводе, но это не важно… Тоже, как и ты, оставила только записку: «Ухожу в Новый Мир, потому что в вашем гнилом мире жить невозможно. Я задыхаюсь».

      – А вы разве не задыхаетесь?

      Чёрт возьми, а ведь она права, снова ошеломлённо подумал Виктор. Своим простым словами она выразила то, что он переживал последнее время. Он больше не мог писать посреди всего этого шабаша. И читать современных авторов тоже не мог, не говоря уже обо всей этой бульварщине и детективщине, ничего не дающей уму и сердцу, расплодившейся безбрежным океаном и заполонившей рынок. Современные авторы, даже самые достойные из них, были ему скучны. Они бесконечно пережёвывали эту серую, набившую оскомину действительность, пусть даже, иногда забавно,