12 месяцев до алтаря. Ариель Бинкс

бы продолжалась вечеринка.

      Но она была с другим и явно не наслаждалась жизнью.

      Лучше всего будет забыть о Поппи. Рин провел отличные выходные с милой девушкой; конец истории. Хотеть чего-то – не значит, что это случится. Ради своего психического благополучия он должен преодолеть эти чувства и вновь взглянуть на нее как на клиента.

      Невероятно очаровательного, забавного, милого, идеального клиента. Довольно легко.

      Сегодня он закончит наброски, завтра ей их покажет и оставшиеся несколько месяцев будет усердно работать над платьем, пока не понадобится позвать Поппи, чтобы его закончить. Рин взял блокнот и бутылку и сел в кресло на балконе.

      Когда стемнело и стало тяжело рисовать, Рин отложил блокнот, довольный прогрессом. Скоро запустят фейерверки – это была его любимая часть праздника. Как выяснил Рин на личном опыте, с балкона открывался лучший вид, так что он расслабился и приготовился к шоу.

      Попытки устроиться поудобнее прервали открывшиеся двери из соседней комнаты, где поселилась Поппи.

      – Рин! Вот ты где! – спотыкаясь, оттуда вышла очень пьяная Поппи. – О-о-о, глянь, мы соседи по балкону.

      Боже, она была очаровательной даже пьяная в хлам.

      – Ну да, – согласился Рин и в удивлении вскинул бровь, когда она, споткнувшись, плюхнулась на стул рядом. – А где Майклз?

      – Ох, ты был прав насчет тенниса. Он уже полтора часа играет. Такой скучный спорт, – вздохнула Поппи, сгорбившись в стуле так, что ее платье очень неприлично задралось – и спасало ее только то, что она была пьяна. Она была так пьяна, что даже не заметила, как Рин смотрел на ее бедра голодным взглядом.

      – Что делаешь? – спросила Поппи.

      – Прячусь от вечеринки и жду фейерверков, – объяснил Рин, и как раз в это время взорвался первый, рассеявшись искрами.

      – Ух ты! – Поппи вывалилась из стула и бросилась к перилам. – Прямо над океаном! Как в фильме, – восторгалась она.

      Рин засмеялся и тоже подошел к перилам:

      – Красиво, да?

      Она кивнула:

      – Джаспер – дурак, если пропускает такую красоту, играя в дурацкий теннис.

      – Он однозначно дурак, – согласился Рин, облокотившись на перила так, чтобы их руки соприкоснулись.

      Поппи не ответила: ее слишком захватили фейерверки, и она не обратила внимания. Рин не мог не любоваться ей, ведь в любом случае Поппи была красивее фейерверков. Особенно когда началась заключительная часть, и она в изумлении раскрыла свои прекрасные губы. Джаспер действительно был дураком, пропуская такое.

      После того как последние искры фейерверков развеялись, лужайка взорвалась радостными возгласами и аплодисментами, и Поппи, вскинув руки вверх, присоединилась к всеобщему веселью, но споткнулась. Рин успел ее поймать, ни на миг не отрывая от нее взгляда, и, казалось, время остановилось, когда Поппи в потрясении смотрела на него.

      Рин не мог сказать, кто первым подался вперед, но, когда их губы соприкоснулись, вокруг взорвалось