Звезда Давида. Константин Волошин

опустила она глаза. – Ладно, отвернись, я сниму.

      – Давай помогу, – нагло предложил Егор, но Гузель бросила на него яростный и решительный взгляд. Пришлось отступить.

      Отвернулся, едва сдерживая желание повернуться, но сдержался. А Гузель сказала со вздохом:

      – Бери. И спасибо за подарок. – Жалко улыбнулась. – Сохранишь?

      – Не сомневайся, Гузель, – ответил он и просительно смотрел в её тёмные и такие красивые глаза. – А ты можешь надеть прямо сейчас. Ноги, наверное, уже окоченели. Ну же!

      Она помедлила, но села на корягу и быстро размотала тряпки, подвязанные бечёвкой. На этот раз не просила отвернуться, и Егор удивился, увидев такие узенькие и красивые ступни. Они, конечно, были грязные, но это нисколько его не смутило. К грязи он привык давно и не замечал её.

      – Они сильно мне велики, Егор, – заметила девушка, чуть ли не расстроившись.

      – Вот и хорошо. Намотаешь побольше, и ножки твои не будут мёрзнуть.

      Она так и сделала, потопала и с улыбкой заметила:

      – Как тепло, Егор! Благодарствуй. Наклонись, я тебя поцелую.

      Она покраснела, а Егор остолбенел, но поспешил с наклоном и с восторгом ощутил на щеке её мягкие, но холодные губы. Поцелуй показался Егору восхитительным.

      – Нет, нет! – быстро отстранилась она от его попытки поцеловать её в губы. – Не надо, Егор! Мне стыдно!

      – А как же Ахромей? – жестоко спросил он. – Ему же ты позволяешь себя целовать?! И даже больше, как я понимаю!

      – То совсем другое, Егор, – грустно ответила она. – Его я должна терпеливо выносить. Однако это стало ужасно для меня. Я его ненавижу! Готова бежать от него хоть голой! Лишь бы подальше!

      Гузель стала серьёзной и даже холодной.

      – Как же ты живёшь с ним, Гузель? – наконец спросил Егор и пытливо заглянул в её чёрные глаза, ставшие грустными.

      – А что прикажешь делать? Куда я денусь от него? К тебе – так он тут же нас и пришибёт. С ним трудно бороться, Егор. Но я могла бы. – Девушка замолчала и не смела поднять глаза на Егора. А тот или пропустил её намёк, или не осознал смысла сказанного.

      Настало молчание. Никто не спешил его нарушить, но каждый полагал, что сказанное должно что-то значить для них. А Егор всё же спросил, но совсем неуверенно:

      – Я что-то не понял, Гузель. На что это ты намекаешь?

      – Ни на что, Егор! Что ты такое говоришь! – испуганно воскликнула девушка.

      Он опять бросил взгляд в испуганное лицо Гузель, но продолжать не стал. После непродолжительного молчания сменил тему:

      – Вообще-то я слышал, о тебе говорят другие бабы, что у тебя есть какой-то дар и что тебя нужно опасаться. Брешут, наверное. Что ты сама об этом можешь сказать? – И пристально взглянул на неё.

      Голову она опустила и ответила только после паузы:

      – А что я могу сказать тебе? Люди часто наговаривают. Я ведь одна тут нерусская. Если б я что-то могла, то не терпела бы этого Хромея. А приходится.

      – А рану мою лечила? Я помню, как быстро ты облегчила мне боль.

      – Так разве это колдовство?