Тардрагон. Созданные смертью. Тори Эванс

из неприятного состояния. Тошнота стала пропадать, но жжение в груди никуда не делось. – Тебе придётся взять обучение Трэвиса на себя.

      Я кашлянула, не в силах произнести хоть слово. Будто кто-то сдавил горло крепкой рукой, не позволяя не только говорить, но и дышать. Втянув носом воздух, я закашляла. Спазмы отступили. И без того драгоценное время придётся посвятить человеку, который даже о континенте нашем ничего не знал.

      Фергус крепче сжал руку на моём плече, но я демонстративно выбралась из объятий мужчины. Чем скорее увижу того, кого буду посвящать в азы магии, тем лучше.

      «А я думала, у этого дня ужасное только начало». И никто ведь не додумался заранее сообщить, что, кроме основной учёбы и службы, на которой меня теперь не ждут, мне придётся потратить свой последний учебный год на воспитание молодого мага.

      «И наследного принца».

      Я шагнула к двери, взмахивая рукой. Она распахнулась, открывая вид на небольшую комнату с тремя кроватями, каждая из которых имела свою нишу, обозначенную перегородками. У входа стоял трёхрожковый подсвечник на длинной ножке. Книги, склянки и подсвечники практически полностью заполняли деревянные полки на бурых стенах. В дальнем углу, на одной из кроватей, около которой располагался табурет с графином воды, сидел худой парень. Его кожа приобрела бледный, практический серый, как стены нижних этажей, оттенок. Тёмные волосы шли в разрез с пепельными прядями Фергуса и золотистыми кудрями покойного короля Грегора.

      «Наверняка у Лилиан были тёмные волосы». Теперь у меня появилось ещё больше вопросов к Фергусу. Например, о его возлюбленной, матери Лилиан. С тёмными волосами в основном рождались дети среди ретриханского народа.

      Я сделала шаг, и деревянные доски пола скрипнули под моим весом. Парень обернулся на звук. Я еле сдержала улыбку: у него карие глаза. Не такие золотистые, как у Фергуса. И не такие тёплые, как у покойного короля Грегора. Свои – тёмные, словно растопленный шоколад.

      Но восхищение прошло, как только я заметила кандалы на запястьях парня. Накатила волна жара, и жжение в груди, которое сопровождало каждый шаг до этой секунды, усилилось. Вздрогнув, я пошатнулась, чувствуя, как тошнота возвращается с новой силой. Устройство комнаты расплывалось, перед глазами вспыхивали картины из прошлого. Огонь и жар, сопровождавшие меня всё детство, и острая физическая боль. На дрожащих руках я почувствовала тяжесть, словно кандалы сковывали мои руки, а не запястья нашего «гостя». Шмыгнув, я сглотнула. Получилось слишком громко и не укрылось от присутствующих.

      – Пене… – Фергус коснулся рукой моего плеча.

      От одного лишь взмаха рукой кандалы раскрылись и с грохотом повалились на деревянный пол. Развернувшись к наставнику, я смерила его гневным взглядом. Ноздри раздувались, пока я с шумом втягивала воздух. Не стоило говорить, что я думала об оковах, лишающих человека свободы.

      – Прости, – прошептал Фергус, но голову не опустил и взгляд не отвёл, смело выдерживая эмоции, нахлынувшие