Краски. Стихи. Ирина Иванова

ни жилец, и ни мертвец,

      а словно бы посредник местный,

      когда-то позабывший здесь

      свою, не спетую им, песню.

      Витражи

      Мир спит уже, ему до фонаря.

      А на стекле трепещет, замирая,

      любовь чужая и судьба чужая,

      своё тепло жалея для меня.

      И времени волнуются пажи.

      Сегодня им уже не до азарта,

      когда они рисуют витражи

      моей судьбы от финиша до старта.

      И ничего нельзя им упустить.

      Как было просто с самого начала,

      когда смеялась маленькая жизнь

      и сложностей вокруг не замечала.

      Но вот она умчалась, вдаль спеша,

      мне ничего на память не оставив,

      и я стою одна у витража,

      пытаясь зря портрет её составить.

      Ушла и молодость моя, сказав: «Держись», —

      меня однажды утром больно ранив,

      и взрослая не торопилась жизнь,

      но что случилось, не могла исправить.

      Вот у последнего стою я витража,

      где на стекле трепещет, замирая,

      любовь чужая и судьба чужая,

      и нет уже здесь места для меня.

      Банты

      Позабытый расклад завтра новой игрой

      ляжет, словно у школьницы банты.

      И слегка погрустнев, мы вернёмся домой

      я – одним, ты – другим оккупантом.

      Будет новый герой возводить города,

      поднимать неподъёмные рифмы,

      и возникнут стихи, и напишут слова

      на заборе, как в прошлое письма.

      Это будет потом, а пока, а пока

      раскрываются губы в азарте,

      и приходят на ум мне из лучшего сна

      те места, что не видно на карте.

      И уже запредельно холодной зимой

      от тепла расплываются лица,

      словно скоро на свет, наш нарушив покой,

      в утешение кто-то родится.

      Силуэт

      Переходных мыслей круговерть.

      Снег ещё скрипит под сапогами,

      но уже разбужена на треть

      жизнь, не зная, что же делать с нами.

      Ощутив холодное стекло

      лбом, я слышу, как течёт капелью

      талая вода, неся тепло

      прямо в душу, а потом на землю.

      Из небытия встаёт рассвет

      светлых дней, вчера что потеряли.

      Снова вижу чёткий силуэт,

      собранный из света и печали.

      Лечит Моцарт

      Невзрачным тающим снежком

      в немыслимом порядке

      под хриплый ветра патефон

      весна играет в прятки.

      Но лечит Моцарт, лечит Брамс,

      из сердца все занозы

      вытаскивает месяц март,

      наперекор прогнозам.

      И бывший временный кураж

      сменяется занудством,

      из чувства делая мираж,

      а из стихов – искусство.

      Зверушка

      Развесил занавески ветер

      из серых облаков. Уныл

      пейзаж весенний. Пуст и светел,

      качнулся