Берегиня. Андрей Гончаров

напою, с земляничным вареньем. – Тётя Зина схватилась за чайник, но что-то уж больно много суеты в её движениях. Пора с этом заканчивать.

      – Тёть Зин, присядь! Подождёт чай. Ты лучше дело говори. С дедом неладно?

      – Ой, с Иваном, твоя правда. – Она присаживается на табурет. – Пропал он.

      – Как пропал? Когда?

      – Четвёртая неделя пошла, как в тайге сгинул. Володя мой поиски организовал, да всё без толку – как в омут канул.

      Не подвела, значит, чуйка, неспроста душа болела. Мысли в голове сменяли друг друга с молниеносной скоростью. Да что толку? С чего начать, где искать – вот вопрос, решать который следовало незамедлительно. Я хорошо знал деда, его привычки и предпочтения, помнил маршруты его таёжных похождений. Сомневаюсь, что в свои семьдесят семь он решил забуриться куда подальше в тайгу. Вывод напрашивался сам собой: произошло что-то непоправимое. Иначе он нашёл бы возможность подать весточку. А может, и подал, только искать её следовало не здесь, не в доме гостеприимной соседки.

      – Он ключи от дома оставлял? – поинтересовался я, не увидев их на гвоздике, на котором они обычно висели в наше отсутствие.

      – Оставлял. Только… – тётя Зина всплеснула руками, повертев головой в поисках ключа. – А, вспомнила! Вот память дырявая! Их же Володя брал, когда ваш дом осматривал. Наверное, забыл обратно повесить.

      – Он всё так же в участковых ходит?

      – А где ж ему ещё быть-то? Ты вот что, Алёша, поезжай к нему, а как воротишься, заходи, я тебя покормлю.

      – Спасибо, там видно будет.

      В стенах опорного пункта милиции царило уныние. Своего друга и по совместительству участкового оперуполномоченного, старшего лейтенанта милиции Володю Устименко я застал в кабинете. Он сидел, откинувшись на спинку стула, положив ноги на стол. Погрузившись с головой в думы думные, он даже не шелохнулся, когда я вошёл.

      – Мать говорит, что её сыночек ноги до задницы стёр в поисках деда, а он спит на рабочем месте! Ковбой хренов!

      Вздрогнув от неожиданности, Вовка вскочил на ноги.

      – Лёха, твою растудыт, напугал!

      – Это я по запаху понял. Здорово, дружище!

      – Здорово, Рэмбо! – Обнялись. – Говорят, комиссовали тебя?

      – Есть такое дело.

      – Что-то серьёзное?

      – Жить буду, а вот рожать и кормить грудью не смогу. Ты мне лучше про деда расскажи.

      – Мать подсуетилась? – Лицо друга перекосила страдальческая гримаса.

      – Охать и ахать потом будешь. Ты дело говори.

      – Присаживайся, разговор долгим будет, потому как маменька моя не всё знает.

      – А есть ещё что-то?

      – Есть, Лёха, и я не знаю, с какой новости начать. Обе они плохие.

      – Так начни с какой-нибудь, хватит ходить вокруг да около.

      И рассказал он, что месяц назад дед вернулся из леса не как обычно – под вечер, а рано утром, чуть ли не с первыми петухами. Вид у него был потрёпанный, на щеке ссадина, на плаще