Всё не так. А. И. Звездин

какой-то отвар, при этом объясняя Тане, какой травы и сколько надо взять и какое время отваривать. Иногда тяжело вздыхал и тихо сокрушался: «Бедная, бедная девочка». Но «бедная девочка» всё пропускала мимо ушей потому, что ослабла и засыпала, сидя.

      После того, как отвар был наконец залит в кружку Эсмарха и девочка удачно проспринцована, Алексей Михайлович спросил:

      – Тебя там родители совсем, наверное, потеряли?

      – Нет, их нету дома. Они в город уехали. Завтра будут.

      – Хорошо. Ты можешь переночевать здесь. Я сейчас постелю тебе.

      – Нет, лучше я пойду домой. Они могут рано приехать… Дядь Лёша, не говорите ничего моим родителям. Если они узнают, они убьют меня.

      – Я-то не скажу, – вздохнул Алексей Михайлович, – но моли своего собутыльника, чтобы он не стал хвастаться своими со- мнительными подвигами и слух не дошёл до твоих родителей.

      – Он меня любит.

      – Дай-то Бог. Только будет ли нормальный человек спаивать свою любимую? Вот вопрос.

      Ночью Алексей Михайлович долго ворочался. Его настойчиво донимала та антагонистическая часть его существа, которая иногда называется совестью: «А правильно ли я поступил с этой девочкой? Имею ли я право вмешиваться в такие сокровенные процессы Природы? Кто я рядом с её великой мудростью? Да, я – тварь дрожащая, каким мне и должно быть. Я, как червь в яблоке, само-надеянно рассуждающий о сущности мира, о взаимовлиянии че- ловеческих судеб… Эх, чёрт я недоразвитый».

      Алексей Михайлович успокоился лишь на мысли о том, что надо бы Танюшку чем-нибудь увлечь, научить чему-нибудь интересному, полезному. Ведь всё воспитание её родителей сводится лишь к тому, чтобы покормить, одеть и наказать провинившуюся в чём-то девчонку. Бедная девочка. Как во дворе трава…

      2

      С утра появились первые посетители.

      – Блин! Сломал! – У калитки стояли двое молодых людей. Один из них озадаченно вертел в руках лопнувшую вертушку, прежде запиравшую калитку.

      – Да-да, Володя, ломать – не строить, – внезапно появился откуда-то из кустов Алексей Михайлович, забавный старик, с растрепанной шевелюрой и всклокоченной бородой, похожий на бомжа, с той лишь разницей, что бомжи все хмурые, а этот радостно улыбался.

      – Да брось ты её, – сказал он про вертушку, и, махнув рукой, весело-иронично добавил:

      – Надо ломать стереотипы. И пусть эта дверь будет вечно распахнутой. И будет тогда нам счастье.

      – Здравствуй, Михалыч! Мы приехали. Это Лёха, тот самый, я тебе рассказывал.

      – Здравствуйте, ребятки! – Алексей Михайлович крепко пожал им руки. – Ну, заходите в дом.

      Дом, с виду, был достаточно старый, деревянный и с резными украшениями, с заросшей мхом шиферной крышей, но крепкий, ухоженный и непокосившийся, как это обычно бывает в русских деревнях.

      Внутри дома, на кухне, Лёха заметил в углу икону, поставил вещи на пол и широко перекрестился.

      Володя лишь улыбнулся, развёл руками и стал торопить события:

      – Ну, ладно, Михалыч… посмотри меня,