Когда мне было двадцать. Полина Хромова

мне подбежала медсестра, отвела в комнату и дала успокоительное. Оно не особенно помогло.

      – Как мне сказать об этом маме?.. Скажите, может, вы знаете?

      То был риторический вопрос, и медсестра, к счастью, это поняла. Предложила мне посидеть с ней ещё немного, но я не могла там оставаться.

      Больше я не могла дышать, говорить и чувствовать. Просто понимала, что у меня болит сердце и хочется плакать… как никогда хочется.

      Я сбежала оттуда. На улице шёл снег. Выбежав за территорию больницы, свернула в первый попавшийся двор, упала на землю и зарыдала. Прохожие смотрели на меня с опаской, но никто не решался подойти.

      Чуть позже я позвонила отцу и рассказала про бабушку, попросила его сообщить об этом маме. Я не могу ей такое сказать, я не хочу разбивать ей сердце… хотя очень скоро оно всё равно будет разбито, как и моё.

      Не знаю, как жить дальше. Мне не верится, но вот свидетельство о смерти. Боже, я же так вчера и не позвонила бабушке… Зато поздравляю, Настя, ты успела выложить сторис в Инстаграм.

      Не хотелось никому говорить, потому что не верилось.

      Домой пришла полностью разбитая. Через какое-то время решилась и позвонила Наде, выплакалась, рассказала всё. У неё недавно умер дедушка, поэтому она могла меня понять. Но как бы это ужасно ни звучало, я переживала только за себя. Переживала, кому теперь будет адресована та любовь, которую я испытывала к бабушке. Куда мне девать всю эту любовь?.. Ладно, простите, я не жду от вас ответа на этот вопрос.

      Не буду вас долго грузить…

      На следующий день из деревни приехала мама. Через три дня, в пятницу, были похороны. Всё прошло вполне хорошо, если можно так сказать. Сразу после похорон я поехала в деревню.

      Весь январь я была в трансе, не разговаривала с друзьями, сидела на месте и просто существовала. У меня началась затяжная депрессия, почти каждое утро и вечер болела голова, скорее всего потому, что я утратила желание спать от слова «совсем». Аппетита не было, я потеряла семь килограмм за месяц, – не критично, но мама буквально откачивала меня и заставляла есть. Ещё чуть-чуть, и ей пришлось бы везти меня в больницу, потому что одежда на мне болталась. Мама сначала подумала, что это анорексия, но я просто не хотела есть.

      Ближе к февралю, когда пришло время идти в университет, я начала потихоньку отходить.

      Так я думала. Но оказалось вовсе не так, и жалко, что поняла я это поздно.

      Глава 12

      Я приехала в Москву в субботу на утренней электричке. Мы договорились сходить с Надей и Егором на каток, а потом оказалось, что они позвали с нами Сашу и Дашу. Я не видела их со дня рождения Егора.

      Мы встретились с ребятами на станции метро «Партизанская» и вместе пошли на каток, который находится в Измайловском парке.

      – Ну, ты как? – спросила меня шёпотом подруга.

      – Нормально, – соврала я.

      – Я рада, что тебе стало легче. Хотя ты, скорее всего, врёшь. Но если не хочешь об этом говорить, я пойму.

      – Спасибо, – прошептала я в ответ. – Ребят, – обратилась