Легенды города 2000. Оксана Усова

на непонятном мне языке. Дверь удалось открыть без скрипа, но он обернулся почти сразу же.

      Ноутбук смотрелся достаточно нелепо на фоне старинных стеллажей с книгами в кожаных переплетах, тяжелого дубового стола, кресла и старинной лампы в сетчатом абажуре. Оборотень же был одет так, будто сошел с одного из обожаемых им старинных портретов: алый шелковый халат, белые штаны, белый платок на шее и сафьяновые тапочки. Тапочки были зеленого цвета, который я возненавидел раз и навсегда.

      Он положил телефон на стол и непринужденно пригладил светлые волосы:

      – Уже за полночь, боюсь, я не ожидал гостей.

      Я заметил, что Полуночница все время держит правую руку за спиной.

      – Костя, сынок, ты разве не должен спать сейчас в своей палате? – елейно спросил мужчина.

      – Ты можешь больше не делать вид, что ты мой отец, медведь или кто ты там, – сказал я. – Бер Керемет, правильно?

      Мужчина осклабился, и я поймал себя на том, что приглядываюсь к его рту в поиске клыков.

      – Когда-то этим именем пугали непослушных детей, да, Полуночница?

      Полуночница вернула ему ухмылку:

      – Я смотрю, тут сегодня сбор моих фанатов.

      – Мы, конечно, далеки от дел Фортов Сердец, но новости и в дальневосточную тайгу залетают, – Керемет развел руками. – Ты, можно сказать, местная знаменитость, пропавшая на пять лет. Горжусь личным знакомством.

      Ухмылка Полуночницы стала еще шире, и я поймал себя на том, что ее сдержанная ледяная усмешка выглядит более пугающе, чем оскал оборотня. Они были знакомы? Но как?

      – Каково это, Керемет, чувствовать себя последним из своего рода?

      – Это ты мне скажи, де Фриз.

      – Так странно, – Полуночница смерила Керемета взглядом с ног до головы. – Я восемнадцать лет представляла себе эту встречу. Ты знаешь, как умирали остальные?

      – Гэкчиури Мапа прятался в своем родном поселке под Хабаровском, в Джонке. Ты выжгла ему глаза и убила.

      – В Вальпургиеву ночь две тысячи третьего, – добавила рыжая. – Будини Дили?

      Оборотень усмехнулся, сел на краешек стола и сунул в зубы тлеющую трубку, выточенную из белой кости.

      – Затеяла вечер памяти? Проблема твоей семьи всегда была в склонности к театральщине. Что же. Я подыграю, кто же не любит шорох кулис?2 Ты нашла ее неподалеку от Солсбери, в частной школе Трифой. Я видел снимки в Сетке. Тело обнаружили прибитым за руки над камином в ее комнате.

      Я посмотрел на Полуночницу, у которой не дрогнул ни единый мускул на лице. Но оба глаза мстительно горели.

      – Киаксо Насалу ты вбила в глотку его собственный меч, – продолжал Керемет с таким видом, будто читал замысловатый рецепт, а не перечислял, как именно были убиты его товарищи. – А Сингактаку Око сбросила в пропасть – обоих не защитили от тебя горы Тибета. Кроваво. Очень кроваво.

      – Вальпургиевы ночи две тысячи одиннадцатого и две тысячи четырнадцатого года соответственно. А ты знаешь, когда в этом году Вальпургиева ночь?

      Я

2

Бер Керемет цитирует известного писателя-жара конца девятнадцатого века Робина Грэйфайра.