Двое для Ассоль. Витта Лин

у тетрадей, которые надо проверить. Желудок громко урчит, напоминая, что сегодня на переменах было не до перекусов. А икры ног гудят от каблуков хоть и любимых, но не самых практичных туфель. Весь день сегодня на ногах. Смотрю на часы, понимаю, что столовая сейчас закрыта, ну что ж, тогда придётся либо терпеть и пока заняться работой, либо взять тетрадки для проверки домой. Не успеваю сложить вещи в пакет, как звонит телефон – мачеха.

      Хотя я уже привыкла называть её мамой. Она пришла в нашу семью, когда мне было 9. Мой отец был вдовцом, который несколько лет оплакивал потерю моей мамы. Но однажды друзья познакомили его с Лариса Петровной и у них всё срослось. Мачеха взяла на себя роль моей матери, а я долго сопротивлялась этому, бунтовала и мелко пакостила, но в итоге сдалась и просто смирилась. Мачеха подмяла под себя моего отца, и он ни слова ни говорил о том, нравятся ли вообще ему её методы воспитания или нет. О, нет, меня не били, никогда никакого физического насилия не применяли. Лариса Петровна умела виртуозно продавливать морально, с улыбкой и пожеланиями только наилучшего она умудрялась смешать тебя с грязью. Очень красочно и не говоря напрямую, рассказывала, что без неё мы просто бы скатились по социальной лестнице. Были ли для этого причины? Нет. Верила ли я в это? Да.

      – Да, мам, – тихо выдыхаю, предчувствуя неприятный разговор.

      – Ассоль, ты где? Я же просила прийти пораньше! Дочке Тёте Люси надо помочь с уроками. Вечно ты меня подводишь!

      – Но я же говорила, что не смогу раньше. У меня уроки, не могу же я их отменить? – раздражение поднимает к самому горлу.

      – Всё ясно, помощи не дождёшься. Когда ты будешь?

      Тяжело вздыхаю. Конечно, кого интересуют мои планы?!

      – Минут через сорок.

      Мачеха бросает трубку, что на её языке означает: «Всё с тобой ясно, давай быстрее».

      Собираю вещи и спешу на выход. Пакет с тетрадками неприятно оттягивает пальцы, оставляя заломы на коже. Ледяной ветер пронизывает насквозь: моё тонкое пальто и блузка под ним не согревают ни на градус. Бегу к метро, стараясь аккуратно обходить лужи.

      Домой приезжаю жутко голодной и уже изрядно уставшей. Сажусь на пуфик в прихожей, снимаю обувь и разминаю одеревеневшие икры.

      – Что ты тут расселась! Иди скорее, Машенька же ждёт уже час! – конечно же мои чувства в расчёт не берут.

      – Мам, я хочу есть и не понимаю зачем ты договариваешься с подругами, не спросив, когда я могу, – предпринимаю слабую попытку отстоять свои интересы. Идти на прямой конфликт я не решусь, поэтому даже тон выбираю особо тщательно, лишь бы не звучало агрессивно.

      – Вот позанимаетесь и спокойно поешь потом. И что значит зачем я договаривалась с подругами? Нет, ну а что они будут какому-то репетитору платить, когда у меня дочь педагог? Господи, ну что за глупости! Не позорь меня! Всё иди-иди!

      Вопрос про согласование со мной игнорируется как любой другой неудобный. Ответ бубню под нос:

      – Но время-то почему не спросить?

      Я плетусь в гостиную, где сидит ребёнок и ждёт моей помощи. На объяснение темы и домашнюю работу уходит добрых два часа. От голода уже трясутся руки и сводит болью желудок. Наконец провожаю Машу и иду ужинать с мамой. Короткая передышка перед проверкой тетрадей и подготовкой к завтрашним урокам. У мамы, естественно, всё сервировано. Тарелки расставлены с идеальной симметрией, приборы как по линейке. На столе обязательно салфетки и ваза со свежими цветами.

      – В субботу приезжает Коля, я пригласила его на ужин.

      От этой неожиданной информации я даже теряюсь.

      – Какой Коля? Который сын тёти Вали? – произношу в надежде, что ошибаюсь.

      – Да, он холостой, пора бы тебе присмотреться к нему. Ты ему нравишься, а у тебя уже возраст – пора семью, детей.

      – Мам, подожди, это же тот Коля, который охранником в продуктовом работает? Но он мне не нравится! И вообще какой возраст? Мне всего 24, я только-только работать начала. Какая семья, какие дети? Я даже не знаю, чего хочу!

      – Глупая, ну ей богу! Во-первых, ничего страшного, что он охранник. Вот поженитесь и будешь его направлять как мудрая жена, там и начальником станет. А во-вторых, толку от того, что ты работаешь? Всё равно в декрет потом. Надо замуж выходить и домом заниматься! Вот посмотри, твой отец всё мне дал, я как замуж вышла больше не работала! Только тобой занималась. А ты у меня на шее сидишь!

      Возмущение захлёстывает от её наглости. Даже смелею, чтобы дать отпор.

      – Я же у тебя ни рубля не беру! А папа умер в 50 лет от инфаркта, потому что на двух работах пахал.

      – Ах ты неблагодарная! Я же столько для тебя сделала! Ну что за наказание?! В субботу чтобы без выкрутасов мне тут!

      Встаю из-за стола и ухожу в свою комнату. От обиды слёзы проливаются. В чём моя неблагодарность неясно. Что я вообще плохого ей сделала, чтобы она меня пыталась сплавить замуж поскорее?

      В субботу мама светилась, готовя званый ужин.

      – Ассоль, надеть платье в мелкий цветочек. Оно прикрывает твои руки, и не так заметно, что грудь небольшая.

      Смотрю