Самые обычные люди?. Игорь Филатов

планшета. Он внимательно смотрел на заезжающего пациента – как будто тоже с нетерпением ждал продолжения.

      Владимира упрашивать не пришлось, он вернулся к своим рассказам, ощущая долгожданное облегчение в голове:

      – Вот такой у меня был школьный период… Что я хотел подчеркнуть? Во мне всегда уживались два человека. Я никогда, конечно, не считал это раздвоением личности. Не разговаривал сам с собой. Но внутри… То есть вроде как бы положительная семья, мама глубоко интеллигентный человек, из интеллигентной семьи, пережившая голод и эвакуацию. Легендарная прабабушка, бабушка, дедушка. Папа, который, хоть и был человек с очень непростым характером, но не был подлецом. Даже пускай он иногда, может, чаще чем нужно, выпивал, но негодяем он не был. У меня нет таких воспоминаний по поводу своей семьи. Поэтому уже с 2011-го и 2012-го года… До сих пор мне очень сложно думать о том, что их нет… А почему уживались эти два человека? Потому что, по идее, я мог быть как Эдик, о котором я выше говорил. Тоже интеллигентная семья – мама, старшая сестра, у сестры жених, трали-вали. Вот он был настоящий интеллигент. А я, практически из такой же семьи, умудрялся практически всё время попадать в какие-то истории, дружить с хулиганами, сам всегда был на плохом счету. В душе, как говорится, грибочек поливал, а вот на людях… И ко мне не сразу это осознание пришло, что для того, чтобы тебя хоть как-то замечали, как-то с тобой считались, ты должен быть сильным, ты должен своими поступками, пускай отчасти безумными, которых было много… выделяться… Я рассказывал, что рыдал, когда услышал о смерти Брежнева, но со мной, то есть с тем же самым человеком, была и такая история… Это было в 228-й школе. Тогда же школьная форма у всех была. Пиджак или куртка форменного образца и брюки. Всё тёмно-синее. Должна быть рубашка и галстук пионерский. И в пионеры меня, кстати, приняли не когда всех, а позже. Тоже по этим же причинам, за поведение и так далее. Всех принимали на торжественной линейке, а мне было так обидно, что все стоят – тридцать учеников – и всем галстук повязали, а мне шиш. Меня потом тоже приняли, но одного и без всяких торжеств. Ну и протест, конечно, в душе вскипел, и долгое время обида не затухала. И тут директриса школы решила проверить дресс-код. А я ходил мало того, что в брюках цвета хаки – из формы у меня была только куртка. Вместо рубашки – свитер с высоким воротом, и никакого галстука. Это был пятый класс, максимум шестой. Расцвет брежневской эпохи. Может, и закат, но, тем не менее, ещё никакого слова «перестройка»[12] никто даже не слышал и не думал об этом, и вообще все советские люди жили хорошо. Она меня отловила при входе в школу, офигела от моего вида, где-то нашла пионерский галстук и насильно мне его повязала. И меня это так взбесило, это насилие над собой, что я прямо перед ней… А галстук – он делался из тонкого шёлка, или это не шёлк был – но такая похожая материя. Я прямо при ней его сорвал, и она, вытаращив глаза, заорала: «Стой, ты что?!» – Я от неё – дёру. Галстук – в руке, и первое, куда я забежал, был туалет. Бросил галстук в унитаз и спустил. У неё на

12

Перестройка – общее название реформ и новой идеологии, инициированных генеральным секретарём ЦК КПСС Михаилом Сергеевичем Горбачёвым в 1985–1991 годах в СССР.