Утраченная иллюзия. Андрей Викторович Бурнашев

мыслям. Сейчас мне удалось сесть от Сержа ди Минкасье максимально близко, и я с интересом следила за ним, пытаясь понять, интересно ли ему то, что говорит учитель. Но виконт, похоже, и к этому уроку относился очень серьёзно. Он прилежно слушал наставника и моего взгляда не замечал.

      – Перед каждым из вас стоят мольберты, – говорил учитель. – Используйте их, чтобы изобразить кого-нибудь из своих товарищей. Кого угодно. Значения не имеет. Или, если кто-то захочет нарисовать себя, здесь на столе лежат зеркала. Возьмите их и поставьте себе на мольберт. В конце урока ученики, послужившие для своих товарищей моделью, при желании, могут забрать получившийся портрет себе.

      – А можно вас нарисовать? – спросил Фридрих Макени и по толпе учеников прокатился смех.

      – Можете меня, – учитель кивнул. – Но это будет не просто, потому что я сейчас оставлю вас до конца урока, и у вас не будет натуры.

      – Жаль, – Фридрих изобразил разочарование.

      – Не забудьте подписать свою работу и указать, кто на ней изображён.

      – А нас не побьют те, кого мы нарисовали? – Ричард де Валорьен с сомнением покачал головой. – Давайте мы всё же не будем подписывать работы.

      – Ну, нет, – преподаватель улыбнулся. – Как я тогда буду вам оценки ставить? Я должен понимать, кто автор работы и что он хотел запечатлеть. Если сомневаешься, изображай себя. Но мне кажется, никто не обидится, если ты нарисуешь его портрет. Конечно, если ты не будешь намеренно делать это каким-либо оскорбительным способом.

      – То есть рога, хвост и коровье вымя нельзя пририсовывать? – разочарованно спросил Ричард. По рядам опять покатился смех.

      – Обсуди это с тем, кого хочешь использовать в качестве модели. Если твой товарищ не против, то почему бы и нет, – преподаватель, улыбаясь, махнул рукой. – Всё. Прекращаем разговоры или вам не хватит времени на ваши рисунки. Приступайте к работе.

      – Алиса! – Кристина повернулась ко мне и её глаза загорелись азартом, – Давай друг друга рисовать! Я тебя, а ты меня. Потом обменяемся портретами и повесим их у себя в комнате.

      «Очень мило», – я вздохнула про себя. – «Но извини. У меня другие планы».

      – Нет, – я покачала головой, изображая сожаление. – Я отвратительно рисую. Не хочу тебя расстраивать.

      – Ничего страшного, – Отис немного погрустнела, но всё равно продолжала улыбаться. – Я тоже далека от совершенства.

      – Хорошо. Я не против того, чтобы ты меня рисовала. Но ты слишком красивая и милая, и я не могу покушаться на твой лик своей мазнёй.

      Я осмотрелась, словно выбирая себе жертву.

      – Серж ди Минкасье, вы не против, если я нарисую вас?

      – А? – виконт удивлённо взглянул мне в лицо. Краем глаза я заметила, что Кристина нахмурилась.

      – Алиса, вы же только что сознались, что отвратительно рисуете, – Серж усмехнулся.

      – Нельзя? – я изобразила печаль. Парень пожал плечами.

      – Рисуйте то, что сами считаете нужным. Как я могу вам запретить?

      – О! Благодарю. В ответ вы можете изобразить