Тайна Шато. Людмила Закалюжная

сейчас, – усмехнулся мистер Кэррингтон.

      – Начинай, – шепнула мне миссис Джерси.

      Я постаралась сосредоточиться и взглянула на директора театра. Он, видимо, не особо ожидал от меня таланта. Скептически осматривал карими глазами и выпускал дым, вытягивая полные губы трубочкой. Мистеру Кэррингтону было около тридцати пяти, светлая шапка кудрявых волос придавала ему озорной вид, и мужчина внешностью больше походил на бога Аполлона, чем на строгого директора театра.

      Решила, что лучше буду смотреть в открытое окно, за которым светило яркое солнце и синела небесная высь.

      Мой голос, тихий и неуверенный сначала, постепенно набирал высоту и звучал звонче. Внутри росли радость и счастье, которые я испытывала только во время пения. Мне так хотелось поделиться ею с директором, с миссис Джерси, чтобы и они ощутили восторг, бурлящий во мне!

      Я пела про лебединую пару, про верность, про любовь. Мой голос рассказывал грустную историю об охотниках, которые пришли и ранили лебедку, а лебедь стал бросаться на людей, защищая самку. Птицы погибли, а охотники побрели дальше в поисках добычи.

      Моя душа оплакивала лебединую пару, так бездушно убитую, а голос рассказывал слушателям, что творилось у меня в сердце. Когда последняя нота была взята и песня допета, в кабинете директора наступила тишина. Я ждала аплодисментов или каких-то слов, эмоций, даже отрицательных. Ужаснее всего для певца – не получить реакции от зрителя. Поэтому осторожно повернулась к мистеру Кэррингтону, ожидая горького вердикта: «Вы нам не подходите!»

      Но директор театра продолжал сидеть в кресле, правда, он больше не курил, а как будто застыл. Миссис Джерси вдруг всхлипнула и восторженно произнесла:

      – Мисс Смит, ты великолепна!

      – Спасибо, – улыбнулась я женщине, которая вытирала слезы белоснежным платком.

      – Кхм, – наконец выговорил мистер Кэррингтон. – Голос у вас есть, это радует, но замечаний куча. Звук должен идти как бы изнутри, петь надо горлом. В общем, мисс Смит, вы должны репетировать и еще раз репетировать. Приходите завтра к девяти утра, начнем с вами работать.

      – Вы меня… берете? – с восторгом спросила я и чуть не запрыгала от радости.

      Мистер Кэррингтон кивнул, но, сдерживая мой торжествующий порыв, строго заявил:

      – Заурядное имя «мисс Смит» совсем не подходит для певицы моего театра. Необходимо подумать над псевдонимом.

      – Близкие друзья зовут меня Шато, – призналась я. Так звали меня в банде «Серые псы», так звал меня Коннор, прозвище было роднее имени Пэг.

      – А если… мисс Шато Свон? – предложила миссис Джерси. – Шато – это тень, свон – лебедь. Получается тень лебедя – Шато Свон. Красиво звучит.

      – Мне нравится, вы здорово придумали, миссис Джерси. – Я готова была расцеловать женщину.

      – Мисс Шато Свон, – громовым голосом объявил мистер Кэрингтон и переглянулся с миссис Джерси. – Скучно. Давайте думать еще.

      – Шато Ганзо? – неуверенно сказала помощница директора. – Лебедь – ганзо на языке соседней страны.

      – Ну что это еще за