Недосказанное. Нина Ивановна Каверина

дети за столом, здесь сын и дочь.

      Так хочется развлечь нелепой шуткой

      Гостей любимых, чтобы превозмочь

      Гнёт трудных (так сложилось) отношений.

      Не вышло? Нет. Я рада и тому,

      Что Бог услышал давние моленья:

      И дочь, и сын рядком в моем дому.

      О, если бы еще приснилось

      (Конца нет сладостным мечтам),

      Что тяжкая обида позабылась,

      Ошибки были тут и там.

      Да, терять родных – терять себя,

      Пустота растет на этом месте.

      А оттает сердце, как земля,

      Зазвенят в душе благие вести.

      Я проснулась утром – сон пропал,

      Дочка далеко, у самой Волги.

      Дом мой бедный не слыхал

      Ее походки долго, долго…

      * * *

      Жизнь в полвека все оценит, обнажит.

      Давний гонор, как туман росой, осядет.

      Человек совсем не прежним дорожит,

      Не всегда с собой и миром ладит.

      Он достоин пониманья и любви.

      Я зову любовь, и ты ее зови!

Явление внучки

      К старикам под вечерок

      гостья молодая

      заглянула на часок.

      Радость-то какая!

      Зол морозец в январе,

      щеки разрумянил.

      В лучшей девица поре.

      Обнимают Таню.

      – Вот ватрушки на столе,

      пирожки с капустой.

      Ты садись да чай налей,

      и тепло, и вкусно!

      Суетятся старики,

      и откуда смелость?

      – Пировать мне не с руки,

      час назад наелась,–

      отмахнулась внученька,

      глазками играя.

      Бабе с дедом скучно так

      сделалось – до края!

      – По дороге,– говорит,–

      подарили диски.

      Будем слушать новый хит,

      первый в модном списке.

      Час проходит. Не вздохнуть,

      хоть и рвется слово.

      Сердце, кажется, чуть-чуть

      защемило снова.

      Наконец умолкли песни.

      Срочно внучкой выпит чай.

      От ватрушек в сумке тесно.

      – Старички мои, гуд бай!

      Дверь захлопнулась. Похоже,

      воцарилась тишина.

      – Песни потерпеть мы сможем,

      лишь бы здесь была она.

      – Так, старушка?

      – Так, дедок.

      – Явится?

      – Коль выйдет срок.

      Чай душистый вновь готов.

      Вздох, улыбка тает

      на морщинках стариков,

      где-то взгляд блуждает.

Вечерние печали

      Вечереет. Задумчив и кроток

      догорал над полями закат.

      За день столько исхожено тропок –

      вдаль поутру и снова назад.

      Постою я в тиши у калитки,

      отдохну от нехитрых забот.

      Но раскрылись печальные свитки,

      затянули в свой круговорот.

      О себе горевать не пристало:

      ноги носят и руки сильны.

      Век мой клонится к ночи устало,

      то – как должно, менять не вольны.

      Все печали о родных кровинках,

      что