Тёмная сторона Ио. Марина Коунева

Я пригнулся к седлу настолько, насколько это позволял мне сделать Антарес. Я ощутил как холодный металл чиркнул мне по левой лопатке, тёплые струйки одна за одной скатились по спине. И вновь голоса. Голоса тех искалеченных существ – моих сородичей. Только теперь они не просят о помощи… впрочем, я не понимал ни слова ни тогда, ни теперь, но хором произносят какие-то слова, что находили отклик на подкорке моего мозга и я их запоминал, чётко проговаривая каждое неизвестное, но знакомое слово, вскоре перейдя на крик, без страха запрокунув голову, уставившись куда-то в межзвёздное пространство. Я чувствовал – в нас летят стрелы – не пригнуться. Нас обдало волной перламутрового сияния, который сжёг их, обратив в чёрный пепел и древко, и наконечник. С визгливым клёкотом надо мной пронеслась ослепительно белая девятикрылая галлера, вокруг которой вился рой бирюзовых глаз.

      Она исчезла так же быстро и неожиданно, как и появилась. Когда я опустил голову, чувствуя, что горю изнутри, то увидел, что «сапоги» пали ниц и что-то тараторят – возможно, молятся. Я ждал. «Сапоги», как по команде, поднялись с колен и из их рядов вышла коренастая женщина, одетая абсолютно так же, только с золотым обручем поверх платка. Я напрягся, хотя едва ли она попытается сейчас на меня напасть.

      – Кто ты, незнакомец? И как призвал Белого Хранителя? – заговорила она, с нескрываемым и дерзким интересом изучая меня полностью лиловыми глазами(у всех «сапогов» глаза были лиловыми!).

      – Моё имя Шура… – начал я, но женщина меня перебила.

      – Что за нелепая кличка! – она злорадно усмехнулась.

      – Дело говоришь, Ильмина! – из толпы выступил другой «сапог», повыше и поплечистее, с левой половиной лица, изуродованной страшным ожогом, отливающим голубым. – Кто бы мог подумать, что эдакое чучело может призвать Белого Хранителя!

      – И не говори, Стригак! – кивнула Ильмина, улыбаясь ещё шире. – Но всё же призвал. Ладно, шибрин*, говори, кто таков и откуда.

      – Я тёмный эльф…

      А дальше мои слова утонули в многоголосом роптании множества «сапогов», но Ильмина и Стригак почему-то задумались, переглядываясь и о чём-то шепчась. Закончив совещание, Ильмина что-то рявкнула на своём языке и толпа мигом стихла. Когда тишина была установлена, заговорил Стригак: