Военкоры победы. Последние бои. Коллектив авторов

каком же он теперь звании? – полюбопытствовала Прасковья Михайловна.

      – В каком звании? – переспросил Зернов. – Лейтенант, – уверенно сказал он, – да, да, лейтенант, точно помню…

      – Ну, а в войсках-то он в каких служит?

      Зернов почувствовал, что его предприятию угрожает крах. Этой подробности Прохор ему не сообщил.

      – В каких войсках? – он хитро подмигнул и улыбнулся: – Будто вы сами не знаете… Пишет, ведь, небось!..

      – Вот что, милый человек, – ласково сказала Прасковья Михайловна, – много к нам военных ходит. И каждый человек желает к своей жене и к дитю прорваться и каждый человек мне про моего Алешку рассказывает. Один говорит, будто Алешка в авиации подполковника имеет. Другой уверяет, что с Алешкой в танке всю войну проехал. Один рассказывал, что он Алешку в городе Будапеште оставил на должности коменданта, другой до того договорился, что будто Алешка мой в генералы вышел, восемь наград имеет… И чего вы все такую хитрость применяете? Ведь я вас всех буквально насквозь вижу, какие вы все отцы хитрые!..

      – Да, бабушка, я попался. Не умею врать!.. – вздохнул Зернов.

      Прасковья Михайловна неожиданно достала из ящика стола халат и тихо сказала:

      – Про моего Алешку это вы, видать, всё придумали, а что вы с фронта, да еще из самой Германии, это, вроде, правда…

      – Истинная правда! Даю вам честное слово! – горячо сказал Зернов.

      – Наденьте халат, и я вам на минуточку ее покажу сквозь стекло. Только на одну минуточку.

      Капитан снял фуражку и быстро надел халат.

      Они поднялись по лестнице и подошли к первой двери. Прасковья Михайловна взяла у капитана букет мимозы и вошла в палату. Возвратившись, она приоткрыла дверь, и капитан увидел Любу. Она лежала на кровати, и рядом с ней лежало что-то маленькое и розовое.

      – Люба! Дочка! – тихо сказал капитан.

      Люба повернула к нему голову, улыбаясь счастливой, чуточку усталой улыбкой.

      Капитан неотрывно смотрел на жену.

      Прасковья Михайловна тихонько взяла его за плечо.

      – Всё, – сказала она, – прощайтесь!

      Капитан помахал Любе рукой и, указав на дочку, послал ей воздушный поцелуй.

      Люба ответила ему улыбкой.

      Капитан спустился по лестнице, снял халат и долго тряс руку Прасковье Михайловне.

      – Спасибо, Прасковья Михайловна, – сказал капитан, – большое спасибо.

      – На здоровье, – сказала Прасковья Михайловна, – Алешке моему кланяйтесь.

      – Обязательно! – рассмеялся Зернов.

      Он вышел. Дойдя до самых ворот, он вдруг заметил, что он без фуражки. Он оставил ее, по-видимому, там, у Прасковьи Михайловны. Зернов вернулся и, пройдя мимо швейцара, поднялся на площадку.

      Перед столиком Прасковьи Михайловны стоял молодой лейтенант-моряк.

      – Вы знаете, – вдохновенно говорил моряк. – Вашего Алешку весь наш корабль любит, вся команда…

      Капитан взял фуражку и, улыбаясь, пошел к выходу. Он распахнул дверь на улицу.

      Ласково светило солнце, журчали ручьи. В Москве была весна.

      Мартын