Полуночный прилив. Стивен Эриксон

меч. Нынешние кузнецы, сколько ни бились, не могли разгадать секрет сплава. Фамильное оружие Сенгаров – символ их принадлежности к знатному роду. Обычно такой меч прикрепляли к черному дереву, когда оно было совсем молоденьким; растение постепенно обволакивало его своей древесиной, и через несколько столетий клинок полностью исчезал внутри. Но ствол дерева в доме Сенгаров искривился и обнажил часть черного с серебристым отливом лезвия. Такое случалось, хотя и очень редко.

      Проходя мимо, оба брата протянули руки и коснулись фамильного меча.

      Их мать Урута вместе с рабынями трудилась над фамильной шпалерой, завершая последние сцены, изображавшие участие Сенгаров в войне за объединение племен. Она была настолько поглощена работой, что даже не заметила вошедших сыновей.

      Томад Сенгар и трое его гостей из числа знати сидели за доской, сделанной из цельного рога какого-то древнего зверя. Игральные кости были вырезаны из моржового бивня и зеленого нефрита.

      Трулль остановился возле играющих, опустив правую руку на рукоятку меча. Жест этот означал, что он принес важные известия, таящие опасность для племени. Рулад встал у него за спиной и быстро глотнул воздуха.

      Не поднимая глаз, старейшины одновременно встали, а Томад отодвинул доску с незаконченной партией в сторону. Гости молча удалились. Глава семейства перемешал кости и снова опустился на корточки. Трулль присел напротив:

      – Приветствую тебя, отец. К побережью Калешского лежбища подошел летерийский флот. Тюлени в этом году явились на брачные игры раньше обычного. Летерийцы убивают их. Я видел это собственными глазами и сразу же отправился сюда.

      Томад кивнул. И спросил:

      – Значит, ты без остановки бежал три дня и две ночи?

      – Да, отец.

      – А летерийцы все это время продолжали бить тюленей?

      – Уверен, что так оно и есть. Отец, Менандора, Дочь Зари, наверняка встретила это утро, видя корабли летерийцев, целиком заваленные тюленьими тушами. Когда они отплывут, за каждым судном потянется красная река из тюленьей крови.

      – А на место груженных добычей кораблей придут новые! – злобно прошипел Рулад.

      Вмешательство младшего сына заставило Томада нахмуриться.

      – Рулад, сообщи обо всем, что слышал, Ханнану Мосагу.

      Особой срочности в этом не было, и повеление отца показывало, что он недоволен Руладом.

      Тот вздрогнул, но тут же совладал с собой:

      – Как скажешь, отец.

      И с этими словами юноша повернулся и покинул дом.

      Лицо Томада стало еще сумрачнее.

      – Ты пригласил на важный разговор нечистокровного воина?

      – Да, отец.

      – Зачем?

      Трулль предпочел промолчать. Ему не хотелось говорить отцу о том, что Рулад проявляет чрезмерное внимание к невесте Фэра.

      Томад вздохнул и принялся разглядывать лежащие на коленях руки – сильные, покрытые шрамами.

      – Что-то слишком мягкотелыми мы становимся, –