В моих глазах. Джулия Гур

пересылать им деньги.

      Я еще сильнее сжала его мерзкие яйца, а он боялся как-либо оттолкнуть меня, ведь в моих руках был почти его любимый орган.

      – Что ты там мычишь?

      – Конечно, конечно. Я ее не трону.

      Я отпустила его яйца, пройдя к раковине и тщательно вымыв свою руку. Все это время он продолжал сидеть на коленях, жалобно скуля. Подойдя к своей матери, которая валялась в пьяном бреду на полу, я присела на корточки возле нее. Взглянув на бледное лицо, перекрытое волосами и окутанное запахом алкоголя, почувствовала глубокую грусть внутри себя. Моя мать, когда-то красивая женщина, теперь пребывала в состоянии полного разложения. Ее болезнь была сильнее ее желания измениться и начать жить нормальной жизнью.

      – Слушай внимательно, мамочка, тебя это тоже касается. Если я еще хоть раз увижу или услышу, как она плачет или если увижу синяк или царапину по твоей вине или вине Френка, я заключу тебя в лечебницу и сделаю так, что ты оттуда не выйдешь. Заберу у тебя дочь, несмотря на ее нездоровое желание оставаться тут с вами, и ты сгниешь в лечебнице в полном одиночестве. Поверь, я найду самую убогую клинику и буду платить им сверх того, сколько она стоит, чтобы убедиться в том, что ты оттуда никогда не выйдешь. Я понимаю, что ты готова терпеть его выходки, но подумай об Анне!

      Она молчала, а я, наполненная сильными эмоциями решила привести ее в чувства, отвесив ей слабую пощечину.

      – Я спросила, ты поняла меня?! – я жестко сминала ее и так впалые щеки, игнорируя тот факт, что выглядела она просто ужасно.

      – Да! – ее глаза были полны ужаса, смотря на меня.

      – Неблагодарная сука! Посмотри, в кого ты превратилась! У тебя прекрасная дочь, попробуй хоть раз в своей жалкой жизни позаботиться о ком-то кроме себя и своего мужика!

      В ее глазах был страх и меня до сих пор иногда удивляла ее реакция на мое поведение, ведь это она меня сотворила такой.

      – Вот и славно! И только попробуй еще раз прикоснуться к бутылке, слышишь? – я похлопала ее по щекам и выпрямилась.

      Я поднялась наверх к сестре, дала ей тысячу долларов и сказала, спрятать в тайнике, до которого бы не добрались длинные руки моей матери.

      – Люблю тебя, в следующий раз я приеду сразу, как только смогу, хорошо?

      – Я тоже тебя люблю, – малышка крепко обняла меня, и я пообещала себе, что я сделаю все, чтобы подарить ей ту жизнь, которую она заслуживает.

      Наконец, я вижу, когда Лиам встает из-за стола, за котором сидят шесть человек, включая его, извиняется и направляется в уборную, подмигивая мне. Это позволило мне вернуться в реальность и убрав телефон в свою сумочку, я тоже встаю, кидая на барную стойку двадцатку, и иду вслед за ним. Около двери мужского туалета я трижды стучу и слышу, как открывается дверь. Он хватает меня за руку и затаскивает вовнутрь. Его губы обрушаются на мою кожу, обжигая своими поцелуями. Развернув меня к зеркалу, я вижу его лицо. Видя все это, я уже жалею, что согласилась. Он выглядит как одержимый, и, наверное, именно сейчас я понимаю, что, скорее