Реквием по ушедшему лету. Ариана Акимова

потеря контроля над собой и своим телом: уж если кто ее и держал, так это был только он. Под ладонями – холод железных цепей, их текстура, ощущаемая каждой клеточкой тела, и дождь, целующий ее в оголенную шею, заставляющий вздрагивать и морщиться, но не от прохлады – от захвативших ее таких простых эмоций.

      – Надо идти, Ханна, а то мы совсем тут промокнем. – засмеялся парень, останавливая качели и помогая ей с них слезть.

      – Ну и пускай! Неужели ты замерз? – рассмеялась она в ответ, заглянув ему в глаза, которые на фоне темно-синего неба были похожими на звезды.

      – Я боюсь, что ты простудишься. – взяв ее за руку, Тим пошел в сторону подъезда.

      – Давай только прогуляемся вокруг дома и зайдем. Мне сейчас так хорошо! – сказала она, когда разразился настоящий ливень, и потащила его в другую сторону.

      – Ох уж эта Ханна! – закатил он глаза. Их руки, покрытые каплями, продрогли на ветру, и было бы гораздо целесообразнее убрать их в карманы, но они по-прежнему были сцеплены, а пальцы переплетены. Теперь они бежали, ногами увязываясь в лужи, создающие непрерывные всплески, отчего все кеды были уже мокрыми. Тим по-доброму злился на нее за то, что она не позволила ему слишком быстро зайти домой, а в ней вдруг возникло непреодолимое желание его обнять: она хотела, чтобы он тоже это чувствовал, чтобы дождь так же обжигал его руки, причиняя приятную боль. И тогда она уткнулась головой в его плечо, а его ладони сцепились на ее талии. Кончиками пальцев она чувствовала, как дрожит от холода его шея.

      Тим провел рукой по ее влажным волосам, ставшим совсем темными от воды, и улыбнулся. В небе сверкнула еще одна молния, до смерти ее напугавшая, и Ханна подскочила от неожиданности, тут же начав смеяться. В этот момент он притянул ее за голову, она почувствовала, как его раскаленные губы коснулись ее холодных губ: сначала еле ощутимо и нежно, затем – напористо и даже грубо, но ей это нравилось еще больше.

      Они целовались, а дождь, каким бы настойчивым и сильным ни был, уже не имел для них никакого значения. Для них больше вообще ничего не имело значения в ту темную летнюю ночь…

      ***

      На экране какой-то фильм, названия сейчас, если честно, уже не вспомню, так давно это было. А за окном вновь глубокая ночь. Он откинулся на подушку, она в своих шортиках лежит на его плече, робко обхватывая рукой за торс и аккуратно проводя руками по ребрам. Под подушечками пальцев его тело еле ощутимо содрогалось, и ей это почему-то дико нравилось.

      – Пойдем покурим? – предложил парень, решив сделать перерыв.

      – Пошли.

      Они вышли на балкон, а ливень и не думал прекращаться. Вспышки молний с некоторой периодичностью озаряли их лица – ее серые глаза, подчеркнутые черными тенями, отчего они казались еще более выразительными, и его – слегка холодные, опасные, но зародившие внутри него что-то. Что именно – Ханне только предстояло понять.

      Тим отодвинул сетку, и она оказалась спиной к открытому окну и лицом прямо к нему. Они стояли так близко. Пепел с сигареты сыпался