Тир Нан Ог. Мария Виргинская

раз на предложение Ксара вернуться Лера отвечала отказом.

      – То есть, надежды никакой? – решился внести ясность в их будущие отношения Ксар. – Мы уже никогда не будем вместе?

      – Может быть, когда-нибудь, – ушла от ответа Лера.

      – Когда состаримся?

      – О, когда состаримся – обязательно!

      – Будем возить друг друга в инвалидных колясках? По очереди?

      – Не говори так, а то накаркаешь! Нет, мы будем гулять по набережной под ручку, есть мороженое и вспоминать золотые деньки!

      – Почему бы нам прямо сейчас не поесть мороженого на набережной?

      – Рано, Ксар! – рассмеялась гортанно Лера. – И некогда мне… Марфа, стой! Ты что тянешь в рот?

      И, сорвавшись со скамьи, Лера бросилась к детям, возившимся под деревьями. Ксар и Лера с детьми гуляли в Детском парке. Они сводили трёхлеток на аттракционы и выпустили их в клумбу – собирать букеты из опавшей листвы.

      Малютки были очень разные – и внешне, и по характеру. Дорофея уродилась в Ксаверия – такая же тонкокостная, русая, с «хамелеоновскими» глазами. Марфа пошла в Лерину породу – темноволосая и темноглазая, с фамильным носом, несколько снивелированным кровью Кораблина. Марфа, по словам Леры, могла часами играть одна, что-то тихонько бормоча себе под нос. Феле, «бедовой девке», не сиделось на месте, и она часто доводила сестру до слёз: ломала её города из кубиков, прятала куклу, для которой Марфа только-только накрыла к обеду стол, или просто прыгала вокруг с индейскими боевыми воплями, не давая Марфе углубиться в свой внутренний мир.

      Ксаверий любил слушать о своих дочках и с удовольствием рассказывал о них друзьям и знакомым – «пересказывал Леру», но по детям он не скучал. Ему нравилось наблюдать за ними – такие смешные, совсем ещё маленькие, а уже – индивидуальности! Нравилось покупать им сладости и выбирать в Детском мире подарки. Выбор подарков превращался для Ксара в праздник, он словно попадал в собственное детство, когда, в дни маминых получек, они со Стасом возбуждённо мотались по торговому залу, размахивали руками, спорили, теребили мам, а на лицах мам сиял отсвет их радости. Делание подарков и для мам становилось праздником. Но мамы знали, чего хотят сыновья, а Ксар своих дочек знал со слов Леры. И он окружал себя толпой продавщиц, стремившихся помочь молодому папане, и все вместе они выбирали радость.

      – Будь это пацаны, – делился с продавщицами Ксар, – я б машинку взял или, вот, «пестик». А девчонки…

      – Во что они у вас играть любят? В куклы?

      – Кукол им дед понадарил выше крыши. Мне бы что-нибудь… неожиданное! Может, и правда пистолет?

      – А что? Девки сейчас такие пошли, любому пацану дадут фору! Берите, мужчина, пневматическое ружье. Мишень повесите на дверь, и всей семьёй будете упражняться.

      И Ксар очень живо себе воображал, как все они по очереди целятся в яблочко на мишени, и входят в азарт, и хохочут, и аплодируют друг другу… Он дарил ружьё и мишень – передавал свёрток Лере – и ему становилось грустно. Правда, ненадолго.

      Ксар дочек