Дремучее сердце. Екатерина Иртегова

все, да. Посиди пару минут спокойно.

      Альбина, привыкнув к полутьме, разглядела Артура, сидящего в длинной тени от сосны, недалеко на пеньке. Веревок нигде не было.

      – Раз десять пожалел, что не курю. Ей богу, засмолил бы пачку, пока ждал. Сразу ведь понял – придурошная. Так нет же, уговорила.

      Артур сплюнул, и достав из кармана ватника коричневую палку, откусил от неё.

      – Пойдем, ночь уже. От моей избы сама пойдешь.

      Достав мешок из-за пня, перемахнул его на левое плечо и тяжело пошел по хрусткому снегу, продолжая грызть палку. Альбина, попытавшись встать, поняла что ноги и руки онемели и саднят. Подтянув вверх рукав пальто, увидела вдавленные следы от веревки по обоим запястьям, местами ставшие багровыми.

      – Ты не спеши так, Артур, не поспею.

      Ответом был скрип удаляющихся шагов. Покачиваясь, и подобрав юбку, ринулась следом.

      – Ты ешь палки? – Пока догоняла его, казалось, что дышит не носом, а паровой трубой.

      Артур молча засунул руку в карман, ища что-то.

      – На. Грызи тоже.

      На его широкой ладони лежало что-то коричневое. Альбина боязливо взяла.

      – Корица это. Бери. Только не приходи больше ко мне.

      – Почему?

      Артур, на минуту резко остановившись, выдохнул так, словно переполненный дымом шар резко проткнули с разных сторон.

      Тяжелые шаги возобновились.

      – Почему? – Альбина не унималась.

      – Я тебя пальцем не тронул, чтоб ты знала. Дорогу к дому моему забудь. А то до греха доведешь, капканов понаставлю.

      – Я думала, до другого греха. – Альбина сдавленно хихикнула. – А ты – капканы. Эх. Мне очень надо к тебе. Ты меня оживил. Ко мне истории стали возвращаться, понимаешь? Мои сказки. Их не было год. Я не знала, как жить дальше без них, поэтому сюда и приехала. Чтоб сбежать. От всех, от себя. А не сбегается ведь. Так тут еще и тоска свинцовая. А выхода не было, никак. А тут – ты… Я уже думала мне ничего не поможет. Вся эта ровная серость везде, во всем, внутри. Пусто давно внутри. А тебя почувствовала. Что надо к тебе.

      – Слышь, хватит. Уймись. Пришли мы. Тебе прямо, дойдешь сама. В один конец, навсегда.

      – Можно приду завтра, или послезавтра?

      – Нет, сказал. Довольно. А то и себя и меня погубишь. Другие бабы ко мне за другим приходят. И им хорошо, и мне. А с тебя какой толк?

      – Ну, попробуй со мной, как с ними.

      Артур, перестав блуждать взглядом по темным деревьям, вдруг отошел на три шага назад, и откинув мешок в сторону, застыл. Потусторонний бездонный взгляд, словно из ледяной проруби, начал неспешный ход от кончиков её сапог, выше, к коленям, к бедрам, к груди, о существовании которой в этом бесформенном пальто никак нельзя было догадаться, к губам, задержавшись чуть дольше, выше, финишируя на каштановых волосах, в свете луны отливающих серым. Альбина отчаянно жалела, что в эти минуты на ней нет золотистых туфель на двенадцати сантиметровых шпильках и её любимого бежевого платья для выхода в театр, с глубоким декольте и всасывающим её фигуру так, словно это вторая кожа. Колготки в катышек и балахон явно не могли быть убедительны.

      Взгляд