Мои миры. Салават Шамшутдинов

новый этап своего непознанного пути. Невольная волнительная радость охватила меня! Силы, которые, казалось, покинули, вновь прилили ко мне новой волной! Я свободен – ликовало сердце! Вздохнул полной грудью, и… вдруг засосало где-то под ложечкой. Свет. Где же тот свет, который так тянул меня вниз. Почувствовал, что мне его не хватает. «Да на что сдался этот свет»,– подумал я и медленно повернул голову. Под ногами раздался звук разбитого хрусталя. Звёзды, до этого так призывно смотревшие на меня, словно в ужасе бросились в разные стороны. Земля, казалось покинутая навсегда, стремительно приближалась.

      – Сынок, ну, сколько же можно не спать? Уже далеко за полночь,– мать пыталась оттащить от окна расшалившегося ребёнка.

      – Мам, как можно спать в такую ночь! Ты только посмотри, сколько звёзд на небе! Смотри, почти, что как у тебя конопушек,– не сдавался малыш, не отрывая глаз от раскрытого окна.

      – Прекрати,– нарочито сердитым голосом сказала женщина, но всё же выглянула в окно. В эту ночь звёзды были настолько ярки, что даже захватывало дух. С трудом оторвав взгляд от неба, женщина с нежностью взглянула на ребёнка и тихо повторила,– пора спать.

      – Мам,– не успокаивался малыш,– давай подождём, пока звезда упадёт, и загадаем желание?

      – Ладно, но только потом – спать.

      Некоторое время они молча стояли у окна. Женщина грустно смотрела на звёздное небо. Вот так же когда они с ним сидели под звёздами…, но вспоминать было слишком больно. «Ещё хоть бы разок увидеть его»,– подумала она.

      – Мам, звёзда, смотри звезда,– закричал малыш.

      Звёзда быстро пронеслась по небу и погасла, так и не долетев до земли.

      – Пора спать,– сказала женщина, незаметно смахивая слезу.

      ГРЁЗЫ

      Был тёплый Парижский вечер. В свете разноцветных огней, весёлые и радостные, мы шли по Елисейским полям. Татьяна двумя руками держалась за мою руку. Её длинные, светлые, пушистые волосы, плавно струясь, ложились на плечи и закрывали почти всю спину. Длиннополый белый плащ не был застёгнут и при каждом шаге позволял любоваться её красивыми ногами. Татьяна вся была в белом. Лёгкая, красивая, со сверкающими от счастья глазами. Вот уже двадцать лет, как мы вместе, но не было дня, чтобы я не восхищался ею. Годы, казалось, оказывали на неё обратное действие. С каждым днём она словно молодела.

      За несколько дней пребывания в Париже нам первый раз удалось остаться вдвоём. Постоянные встречи и презентации не оставляли нам ни секунды свободного времени. Изобретение, приведшее меня на берега Сены, потребовало к себе больше внимания, чем мне того хотелось. Но вот, наконец, мы вдвоём. Среди множества счастливых пар мы были, как нам казалось, самой счастливой.

      Увидев продавщицу цветов, я взял у неё охапку белых роз и, встав на колено, подарил их Татьяне.

      – Сумасшедший, зачем столько,– смеясь, сказала она, взяв три цветка.

      Все еще стоя на колене, я веером бросил розы на мостовую