Мои миры. Салават Шамшутдинов

схватила стоявшую неподалёку метлу, и стала разгонять непрошенную стаю. Нападавшие разлетелись. Только один прилип к моему лицу. Я быстрее оторвал его и бросил на землю.

      – Что это?– удивлённо спросила жена.

      На земле корячилась, пытаясь распрямиться и взлететь, помятая антибактериальная маска.

      – Вот видите. Как только объявили карантин, так, откуда не возьмись, появились вот эти поборники изоляции. Жизни не дают. Зазеваешься, та они нападают и сразу на лицо. Сколько из-за них сметаны пролила. Коту выносишь, а они тут как тут. И от досады махнула рукой,– Ладно, пошли в дом.

      Горница была также светла и чиста, как в моей памяти. От печи веяло теплом и свежей выпечкой.

      –Присаживайтесь за стол,– пригласила Ядвига Ивановна.

      – Спасибо. А где Емеля?

      – Ох уж этот Емеля. Говорила ему, нечего болтаться по заграницам. А он: « хочу к Хоттабычу…»

      – К Хоттабычу?

      – Да, дальний родственник где-то на Шри. Вот там теперь и застрял из-за пандемии.

      – Так разве он не может сюда прилететь?

      – Увы, по всему миру карантин и Емеля не исключение.

      – Ну, ничего. Отдохнёт там со своим родственником.

      – Отдохнёт-то отдохнёт, да он сына с собой прихватил. Да и родственнику далеко за шестьдесят пять.

      На столе, прикрытая полотенцем, лежала свежая выпечка. Думая, что для жены хватит на сегодня сюрпризов, я хотел предупредить её. Но она, пока мы болтали с Ядвигой Ивановной, почувствовав домашнее тепло и уют, взялась резко помогать нашей хозяйке собирать на стол. Расставив чашки, положив рядом аккуратно ложки и расставив вазочки с вареньем она, наконец, сняла полотенце с выпечки.

      – Здравствуйте,– раздался нежный голос.

      – Здравствуйте,– на автомате ответила жена и недоумённо огляделась вокруг.

      – Извините, вы не могли бы вернуть полотенце? Понимаете, прохладно, а я недавно из печи, могу простыть,– озабоченный Колобок, деловито моргая, обращался к жене.

      Побледневшая, та медленно опустилась на стул, который на её счастье, оказался рядом. Или это Ядвига Ивановна успела придвинуть.

      – Извините, но Ваше удивление длится так долго, что я действительно могу простыть,– возмутился Колобок.

      Жена громко сглотнула слюну, продолжая таращиться на недовольную выпечку.

      – Что значит: простыть,– вмешалась в Ядвига Ивановна.– Тебе уже давно пора остыть. Ишь, разговорился!

      Я вспомнил, когда первый раз увидел болтающего Колобка. Как давно это было. Интересно, все они такие разговорчивые?

      – Что значит: остынь? Почему нельзя побеспокоиться о маленьком беззащитном…

      – Добавь ещё и не в меру болтливом,– подсказала Ядвига Ивановна и подула на него.

      – Как это болтливом,– медленно возразил Колобок, после чего пару раз вздохнул и как-то быстро потерял интерес к разговору.– Да ну вас. Скучно тут с вами.

      С этими словами он закрыл глаза и превратился в обычный колобок. Всё это время жена, с широко распахнутыми глазами, следила за беседой.

      – Ой,