Альфонс Алёша. Дмитрий Петров

Сокурсники приняли вопль Паши за бред умалишённого. – Успокойся! Что случилось?

      Все устремили свои взоры к барной стойке, куда показывал возбуждённый Паша.

      – Это «Биркин»! – выпучив глаза, прошептал он.

      На барном стуле устроилась обычная с виду девушка, каких в клубе было видимо-невидимо, но Паша аж трепетал, глядя на неё.

      – Да кто это? – Допытывались его товарищи.

      – Это самая дорогая сумка в мире. Вот у кого деньги есть!

      Действительно, на барной стойке рядом с девушкой стояла необычайной красоты дамская сумочка, сверкающая застёжками, но студенты не спешили разделить Пашин пыл.

      – Мы даже не смотрели кожу-ногти-волосы! Может, она чучундра какая-нибудь!

      – У неё крокодиловый «Биркин»! Он, как козырь, кроет всё!

      Слышать о таких тонкостях от парня, который додумался прийти в ночной клуб в шортах, было несколько странно. Посыпались справедливые возражения и даже шуточки:

      – Конечно! Известные на весь мир сумки дизайнера Василия Биркина, кто же их не знает?

      – Сдалась тебе какая-то кошёлка. То ли дело – ключи от машины!

      – Если сумка стоит два миллиона, то можно себе представить, какая у неё машина, – не унимался Паша. – Украсть такую кошёлку, и можно потом год не работать!

      – Можно потом и дольше не работать, если попадёшься.

      Впрочем, тон реплик стал сменяться на менее критичный:

      – Глядите, у неё и коктейль есть, чтобы вылить себе на штаны. Кто пойдёт попытать счастья?

      Тут все разом притихли: страшновато подкатить к хозяйке самой дорогой в мире сумочки.

      – А пусть Лёха идёт первый! Он лучше всех, он и плакать умеет! А мы пока ещё закажем чего-нибудь.

      И не успел Лёша придумать хоть какое-нибудь оправдание, как весь штабной столик уже гудел в едином хоре: «Давай-давай-давай!!!»

      Ромашкин двинулся к цели, сосредоточенный, как прыгун на разбеге, и вдруг завис. Всё пропало! Дама взяла коктейль в руки. То есть, чтоб облиться, придётся отобрать у неё бокал. Что делать? Подежурить около неё, пока она не отпустит посуду, и быстро опрокинуть? Размышляя, Лёша как кот крался через переполненный танцпол, виляя между скачущими потными телами. Случайно задел кого-то за что-то мягкое, не сводя глаз с цели буркнул «извините», и тут… перед ним вдруг возникла непредвиденная проблема с огненными волосами и плотоядной улыбкой. Кажется, это её Лёша только что тронул, но чего ей надо? Он же извинился!

      По всей видимости, мадам восприняла Лёшино касание как знак внимания и отнеслась к этому более чем благосклонно. Она преградила собой проход и, то хлопая в ладоши, то раскрывая объятья, приглашала Лёшу на танец. «Сударь, дайте только намёк, и я буду ваша навеки», – говорила она языком своего тела. Ромашкин не спешил соглашаться с её предложением. Он склонялся к тому, чтоб забраковать её по всем параметрам. Этой даме вообще было бы сложно найти на себя любителя, будь у неё хоть десять «Биркин». Она же, напротив, остановила на Лёше свой выбор и умелыми движениями отсекала пути побега.

      Лёша