Только слушай. Елена Филон

к залу спиной и снял очки.

      И вот эти пронзительно серые глаза вонзились, как острые кинжалы, в самое сердце.

      «Не теряй самообладания, Тейт, ну что ты за тряпка? С каких пор так реагируешь на малознакомых мужчин?»

      – Прости… конспирация и так далее, – улыбался шатен, сверкая глазами. – Когда выходим без разрешения, нужно быть незаметными.

      «Ну да, с таким-то силуэтом и улыбкой Бога так легко оставаться незаметным».

      – Видела ваших поклонниц. Я б тоже от таких пряталась.

      Парень усмехнулся:

      – Не все так плохи.

      Неловкая пауза.

      Осознала, что нервно кусаю губы.

      «Чёрт, Тейт, да это вообще не ты!»

      – Так значит, ты без разрешения ушёл?

      Шатен негромко откашлялся, отведя взгляд в сторону, и коротко помотал головой:

      – Полчаса перед репетицией оказались свободными. Решил, чего зря пропадать времени? Я всего во второй раз в Лос-Анджелесе.

      – Я – первый, – промямлила, теребя пальцами край кофты.

      Взгляд шатена упал мне на живот:

      – Оленья упряжка? Крутой свитер.

      – Спасибо.

      Он ведь серьёзно?

      Чёрт. Эти полупрозрачные глаза похуже всяких невидимых тараканов! Они вообще все слова из головы вытряхивают!

      Шатен низко усмехнулся:

      – Не думал, что встречу тебя в Лос-Анджелесе.

      Застыла на полувыдохе. Почему он вообще над этим думал?

      – Калеб, – парень протянул мне руку, по костяшкам пальцев которой скользили тёмно-красные языки пламени от тату. В аэропорту их даже не заметила.

      – Тейт, – слегка расслабилась и на этот раз без колебаний ответила на рукопожатие.

      Улыбка Калеба стала каверзной, приподнимающей лишь один уголок рта, голова слегка склонилась набок, глаза буравили насквозь:

      – Ты не знала, – и это было утверждением.

      Руку мою он так и не отпускал, да я не возражала, впрочем. Его ладонь была тёплой и сухой.

      – Что не знала?

      – Моё имя.

      – Угадал.

      В этот раз его яркие губы растянулись в неподдельной детской улыбочке. Улыбке, полной некоего восторга, которому я никак не могла дать определение.

      Он опустил руку, сделал шаг в сторону и провёл кончиками пальцев по грифу моего Гибсона. И знаете что, меня это даже не возмутило! Хотя даже не помню, кому в последний раз разрешала вот так запросто трогать мою «крошку».

      – Хороший инструмент.

      – Знаю. Спасибо.

      Калеб выпрямился и больше не улыбался. Взгляд стал чересчур пристальным, изучающим:

      – Так это твоя? Ты не работаешь здесь?

      Я усмехнулась:

      – А ты решил, что я здесь работаю?

      Новая улыбочка растянулась на идеальных губах, словно само солнце вышло из-за грозовых туч:

      – Было очень похоже.

      Я дёрнула плечами, сцепив пальцы в замок перед собой:

      – Просто струны пришла поменять.

      Калеб бросил ещё один взгляд на гитару, и мне так понравилось, как он на неё смотрит, что следующая его фраза долетела до сознания только спустя