Сказки лунных дней. Часть II. Евгения Преображенская

звёздами. Как же может недостойная учения воспитать достойного учёного?

      – …Я знаю тебя! – вдруг вскричал какой-то юноша. – Ты драчун и гуляка!

      – Я тоже слышал о тебе! – подхватил другой. – Как смеешь ты, дебошир и раб плотских утех, являться сюда на наше благородное собрание?!

      Другие мужчины поднялись со своих мест, высказывая своё возмущение сжатыми кулаками и грозным видом. Дженн пробежал по ним взглядом, прикидывая свои силы. Несколько стариков, пара юнцов и почтенные мужи – нет, пожалуй, стоит отступить.

      – Что ж, не смею больше вам мешать, уважаемые, – усмехнулся маг, да и вышел вон, не желая что-либо говорить в свою защиту и не дождавшись ответа Плутарха.

      Угрюмый и злой, он брёл по шумным кварталам ночного Алриаса. «Драчун и гуляка, дебошир и раб плотских утех, недомуж и любитель старых ослов» – о, сколько нового он узнал о себе в этот вечер!

      Уличные артисты читали свои стихи, плясали и пели вокруг мага, отвлекая от грустных дум. Пожалуй, не было в этом городе более счастливых и свободных людей, чем лицедеи. Их женщины выступали наравне с мужчинами, оголяя и лица, и груди. А мужчины, как и женщины, не стеснялись искать лёгкого заработка в чужих объятиях.

      Глядя на ярко раскрашенные, словно маски, лица бродячих артистов, любуясь их плясками, слушая ироничные и весёлые, надрывные и горькие их песни, Дженн размышлял. Сколько времени ещё пройдёт, прежде чем прогрессивные теории эсфирского философа обретут плоть практики? 100, 200, 1000 лет?

      Он вспоминал книги, которые Дженна прочитала в библиотеке Ферихаль, в Пустынной библиотеке Катана, в других храмах мудрости и знаний: сколько из учёных томов были написаны женщинами, а сколько мужчинами?

      А кем был сейчас сам Дженн? Он – маг, дракон и человек из умирающего мира. Даже Дженна предпочла сменить свой облик на мужской…

      И правда, какой след оставили в истории Сии женщины? Даже хранительница Джаэруба испарилась без следа!

      На одной из улиц Дженна подхватил под руку Мальмух, приятель Кэрра.

      – Вижу, ты, друг, совсем загрустил! – заметил он, одарив натянутой улыбкой. – Что, не нашёл своего знакомого? А я вот вспомнил ещё одно место, куда ты не заглядывал… Скажи, сыт ли ты?

      – Да уж, сегодня меня знатно угостили, – скривил губы Дженн.

      – Тогда идём, я знаю, где тебе помогут развеять тоску, – решил Мальмух. – Про «Сизого змея» слыхал?

      Негодуя на дрянную кухню таверны и их пересоленный рис, на глупость людскую, на грубость незваного гостя и на себя самого за то, что так и не нашёлся с ответом, Плутарх Велонес покинул свой временный лекторий. Растущая луна встретила его улыбкой, но учёный не ответил ей взаимностью, устремив сумрачный взгляд под ноги.

      Ночное светило – проклятие, единственная причина бед его, по сути, успешной жизни. Бледный огонь, что распалял чувства, заставлял в приливе звериной страсти помутиться ум. Как мог разумный человек любить источник страстей, которые делали несчастного раба из достойного господина?

      Да,