Главред: Назад в СССР. Книга 1. Сергей Савинов

вот, как с Котиковым, так и с солистами самодеятельных ансамблей.

      – И зачем? – с нажимом уточнил Краюхин.

      Пока что он не производил впечатление тупоголового номенклатурщика, которому лишь бы запретить. Напротив, мой собеседник задавал вполне логичные вопросы и, самое главное, позволял мне высказаться. Это радует. Может, все-таки моя идея ему понравится?

      – Уверен, вы со мной согласитесь, Анатолий Петрович, что наши комсомольцы – не малые дети, – Клара Викентьевна на этих моих словах испуганно вытаращила глаза, но Краюхин одобрительно кивнул. – И они понимают, что хорошо, а что плохо. Сознательные члены ВЛКСМ с легкостью отделят зерна от плевел. А партия, на мой взгляд, лишь укрепит свой авторитет, если будет еще сильней доверять своим юным членам.

      По всей видимости, моя заготовленная во время пути сюда речь возымела нужный эффект. Как минимум заинтересовала первого секретаря, и он был не прочь выслушать меня дальше.

      – Но ты ведь понимаешь, Евгений Семеныч, – хитро прищурившись, сказал он. – Где Вася Котиков с его стихами, и где эти отщепенцы в драных джинсах.

      – Разный уровень, – вроде бы и согласился я, а на самом деле оставил широкое поле для трактовки своих слов. – Более того, мы ведь зачастую, не разобравшись, сваливаем в одну кучу горластых хулиганов с действительно талантливыми музыкантами. Разве это справедливо? Я считаю, как раз и нужно показать, что среди них есть разные люди. Те, кому лишь бы орать в микрофон и протестовать, и те, кто просто занимается творчеством.

      – И как же понять, кто есть кто? – Краюхин внимательно смотрел на меня, но тему по-прежнему не закрывал.

      Я отчетливо понимал, что ступаю сейчас по тонкому льду. Изначально рок в нашей стране – это музыка протеста. И всю послевоенную историю СССР самодеятельные коллективы фактически противопоставляли себя государству. И я сейчас, получается, предлагаю первому секретарю райкома Коммунистической партии разрешить этим бунтарям подняться на трибуну.

      Опасно, очень опасно. Но, во-первых, это всего лишь сон, и почему бы мне в нем не поэкспериментировать. Приятно же ощутить себя эдаким прогрессором, если не делать акцент на собственном коматозном состоянии. А во-вторых, чем высшие силы не шутят – если я правильно преподнесу свои идею Краюхину, и он их примет, моя газета станет одной из первых ласточек перестройки и гласности. Только не оголтелой, срывающей всяческие покровы и поливающей грязью собственную страну, а взвешенной, работающей по стандартам качественной журналистики. Такой, которая не оценивает события и людей, а показывает, оставляя выбор стороны за читателем.

      – Для этого и нужны статьи в прессе, – ответил я на вопрос Краюхина. – Показать многогранность советской молодежи, рассказать о движениях, мыслях, настроениях.

      – Но как же задача направлять? – неожиданно вклинилась в разговор Клара Викентьевна. – Вы же понимаете, что мы беседуем сейчас о неокрепших умах?

      Вот