Ледяной дом. Иван Лажечников

Волынской.

      Явилась малороссиянка, одна.

      – Где ж пара ее? – был грозный вопрос Артемия Петровича. – Эй, Подачкин! Я тебя спрашиваю.

      При этом вопросе свинцовый нос Подачкина побелел; матушка его необыкновенно дрогнула плечами и затрясла головой, как марионетка, которую сильно дернули за пружину. Этот вопрос поднял всю нечисть со дна их душ.

      Правящий должность пристава сделал несколько шагов вперед и, запинаясь, отвечал:

      – Это пьяница, ваше превосходительство, презлой, и пресердитый, и преупрямый, ваше превосходительство…

      – Так что ж? ты не мог его усмирить?

      – Доро́гой я уломал было его. Да под Санкт-Питером он начал огрызаться на меня, ваше превосходительство, мы уж и побаивались, что кусаться станет. Памятуя долг присяги и точный смысл данной мне инструкции, я поспешил набить на него колодки.

      – Лжешь! тебе дана инструкция обходиться как можно лучше с людьми, которых тебе поручат: на это была собственная воля государыни.

      – Божусь богом, ваше превосходительство, чтоб мне в тартарары провалиться, колодки прелегкие, и коли позволите, я пройду в них целую версту, не вспотев. А он ехал в них, да еще в крытой кибитке!

      – Куда ж он теперь девался?

      – Колодки с него сбили, когда вели его сюда на смотр, и он невесть как пропал…

      – Бездельник! Знаю все… я хотел только испытать тебя… ты продаешь меня фавориту… Гм! людей сбывают, как поганую кошку!.. люди пропадают среди бела дня! Но я отыщу, хотя б мертвого… хотя остатки вырву из волчьей пасти!.. Пора, пора и волка на псарню!

      – Саввишна! – прибавил грозно Волынской, взглянув на барскую барыню, – полюбуйся подвигами своего сынка. Как думаешь, мало его повесить за такое дело!

      Саввишна поклонилась, сложа руки, и ответствовала голосом глубочайшего смирения:

      – Буди твоя барская воля, батюшка! Ты над нами владыка, а мы твои рабы.

      – Ты в этих делах не участница, – продолжал Волынской, смягчив голос, – я знаю, ты всегда была предана роду нашему. Но этому мошеннику стоило б набить колодки, такие же легонькие… кабы я не дал себе слова…

      – Батюшка! отец родной! – завопила барская барыня. – Помилуй за службу покойного мужа моего, а вашего дядьки. И я тебе, милостивец, служу сколько сил есть, готова за кроху твою умереть… Вот что ты, глупый, наделал, – прибавила она, обратясь к своему сыну и горько всхлипывая.

      – С глаз моих долой, негодяй! Счастлив, что не по тебе отец и мать. Теперь оставьте меня вы все, кроме тебя, мой дорогой Зуда, и тебя…

      Здесь Артемий Петрович дал знак рукой цыганке, чтобы она не уходила.

      – Смотр остальным завтра!

      Глава II

      ЦЫГАНКА

      Я цыганка не простая…

      Знаю ворожить.

      Положи, барин, на ручку,

      Всю правду скажу.

Опера «Русалка»

      Волынской, цыганка, сделавшая на него какое-то чудное впечатление, и Зуда остались втроем. Тогда Артемий Петрович подозвал ее к себе и ласково сказал ей:

      –