ХХ век. Известные события без ретуши. Сергей Иванович Быстров

привести приговор в исполнение Юфереву. А Батицкий сказал:

      – Разрешите мне. Я не одного мерзавца расстрелял.

      Так он потом рассказывал своей жене Ольге Андреевне, а она рассказывала еще кое-кому, кто у нее потом бывал.

      Перед расстрелом была команда принести плащ-накидки. И вот в 6 или 8 солдатских плащ-накидок запеленали тело Берии, обвязали веревкой, чтобы можно было шести человекам взяться и нести.

      Когда расстреляли, охрану всю сняли, а я в гараже подготовил автобус ПАЗик. Водителя нашел пожилого по фамилии Василевский, проинструктировал его. Он нервничал, дрожал как-то. Мы подъехали к бункеру, открыли автобус, сверток положили между сидений. Села команда – его ближайшая охрана из офицеров штаба ПВО. Старший генерал Ерастов. По разработанному мною маршрут поехали в крематорий при Донском монастыре. Ворота открывал сам директор. Охрана ВОХР была распущена, чтобы меньше свидетелей было. Директор полагал, что тело проследует традиционным путем. Но Ерастов сказал, мол, давайте с черного хода. Через черный ход занесли сверток к печам. Кочегар был уже подвыпивший. Он все говорил о жетоне. Какой жетон? Видимо к сжигаемым кладут жетон керамический, чтобы потом не перепутать пепел. Ему сказали, что никаких жетонов не будет. Загрузили печь и сожгли. Там течет водный заслон сзади печи, чтобы дым и пепел не вырывались наружу.

      Когда сожгли, все собрались, сели и уехали. И вот старшина все бегал потом, чтобы списать плащ-накидки. Писали акт, Юферев подписывал.

      Это было в ночь с 22 на 23 декабря 1953 года. Водителю Василевскому было лет под шестьдесят, и я похлопотал, чтобы его поощрили денежным вознаграждением, а мне тогда 29 стукнуло.

      Всем тогда дали внеочередное звание, вне зависимости от того, когда было присвоено предыдущее. И когда депо Пеньковского разбирали, то меня два раза вызывали в КГБ на Лубянку и все время спрашивали, за что я получил внеочередное звание. У меня от лейтенанта до старшего прошел только год. Я говорю:

      – Вам лучше знать. Откройте лично дело – и там все написано.

      А там было написано: "За выполнение особого правительственного задания". Я порывался сказать: "Да за то, что арестовывали вашего министра", – но удержался.

      Эти ребята очень нахально вели себя. Задавали каверзные вопросы, а когда я уходил, то сказали, мол вы не говорите маршалу о том, что мы здесь вас спрашивали. Я им:

      – Я его непосредственный подчиненный и обязан ему все до мелочи доложить.

      – Но вы не имеете права, вы знаете…

      – Ничего не знаю, я подчиняюсь своему начальнику. Вот когда с меня снимут погоны, вы меня будете что-то спрашивать, тогда другое дело. Вот пять вопросов вы мне задавали, вот о всех я и доложу.

      И когда маршал меня спросил, чем там интересовались, я сказал ему, что лезли в его дела домашние…

      А вызывали меня из-за Пеньковского, которого я и знать-то не знал. Это был уже 1962 год. Сначала арестовали Юферева. Хрущеву доложили, что проходят сведения о нашей новой технике, ракетах, о всем, что делается на полигоне, на Байконуре,