ХХ век. Известные события без ретуши. Сергей Иванович Быстров

твование разумным, рациональным образом.

      Минувшие столетие с попыткой изобразить рай на земле было удивительно интересным, но редкостно трагическим. И люди, оказывавшие себя в нем в силу своей предназначенности, обстоятельств, личного выбора – тоже своеобразны и неповторимы. Многие великие личности, жившие синхронно с нами, уже сейчас стали достоянием вечности. По крайней мере, их имена, если и уйдут в небытие, так только вместе с нынешней цивилизацией. Но рядом с нами была, жила, действовала масса не великих, но неординарных людей. И как-то вышло, что к закату своей журналистской деятельности я стал все чаще «наталкиваться» на них. Понял, что эти встречи не должны кануть в Лету. Так появились записки. Большей частью опубликованные. Разноплановые, разно значимые, но, на мой взгляд, достаточно любопытные, чтобы их собрать вместе. Так появилась эта книга.

      АРЕСТ И КАЗНЬ ЛАВРЕНТИЯ БЕРИИ

      Накануне 70-летия Вооруженных Сил СССР (1987г.) я встретился с генерал-майором в отставке Иваном Григорьевичем Зубом, отцом вице-адмирала Виталия Ивановича Зуба, командовавшим в ту пору крупнейшим объединением надводных кораблей Военно-Морского Флота – 7-й Оперативной эскадрой СФ. Именно в эту эскадру приходили новейшие надводные корабли: тяжелый авианесущий крейсер «Киев», ракетный крейсер «Маршал Устинов», Тяжелые атомные ракетный крейсера «Киров», «Адмирал Нахимов» … Зуб был первым командиром эскадры, получившим звание вице-адмирала и, наверное, самым выдающимся флотоводцем этого уровня. Он умел командовать «не перегибая палку», заботливо и внимательно относясь к своим командирам кораблей.

      Можно сказать, мы с Виталием Ивановичем дружили. Я не раз бывал у него в гостях и в Североморске, и в Москве. Как-то В.И. Зуб мельком заметил, что его отец бывший политработник, генерал-майор, участвовал в сверхсекретной операции 1953 года по аресту Берии. Но подробностей не приводил. Видимо, и не располагал ими, так как Иван Григорьевич долгие годы не рассказывал о той своей особой миссии даже сыновьям, храня обет молчания, продиктованный тогдашним министром обороны Н.А. Булганиным участникам операции:

      – Все, что вы знаете, все, что видели, забудьте. И нигде никогда не ведите об этом разговор.

      Прошло почти 35 лет, прежде чем Иван Григорьевич в конце концов посчитал нужным свои воспоминания обнародовать. Он, уже тяжело больной, спросил у сына – есть ли у него знакомый журналист, но, чтобы человек надежный. Виталий Иванович позвонил мне, так я оказался в квартире Зуба-старшего в Москве. Буквально за несколько дней до его кончины.

      – Если бы я писал о тех событиях сам, – говорил Иван Григорьевич, – я бы начал так. В год 70-летия Вооруженных Сил страны хочy поведать об одном эпизоде, участником которого я был, выполняя свой воинский долг и глубоко сознавая историческую необходимость происходящего…

      Глубоким сознанием того, что он делал, исполнена была вся восьмидесятилетняя жизнь Ивана Григорьевича, родившегося за девять лет до революции. В пятнадцать лет он был избран председателем сельсовета, в двадцать четыре назначен начальником политотдела МТС, в двадцать пять стал кадровым военным, в двадцать восемь – редактором многотиражной газеты танковой бригады. В тридцать два года его назначили начальником военно-политического училища в Тбилиси. В 1940 году имел звание полкового комиссара и прошел в боях всю войну. Высаживался с десантом в Феодосию с крейсера "Красный Кавказ", участвовал в штурме Новороссийска, в прорыве блокады Ленинграда, в штурме Кенигсберга. После войны возглавлял политуправления – сначала Бакинского, а потом – Московского округа ПВО, руководил факультетом в Военно-полит – ческой академии имени В.И. Ленина.

      Как, наверное, и у каждого военного человека, служба его имела подъемы и спады. Его прямота, открытость в З0-е, 40-е годы могли бы ему дорого стоить. Но сравнительно удачно складывалась его служба. И все-таки, всегда, поступая, по совести, "помешать" своей карьере он успел даже в более позднее время.

      За четыре дня до октябрьского Пленума ЦК КПСС, поставившего окончательную точку на военной службе Г.К. Жукова, генерал-майор И. Зуб "нашел" такую возможность на собрании партийного актива войск Московского гарнизона и центрального аппарата Министерства обороны. Зуб дивился выступлениям некоторых людей, которые, резко изменив мнение о Жукове, не ограничиваясь справедливой критикой, предавали теперь его анафеме. Иван Григорьевич выступил тогда с призывом к объективности. Как раз в это время рассматривался вопрос о назначении Зуба членом военного совета Московского округа ПВО. Вместо этого ему предложили поучиться – и восхождение Ивана Григорьевича по служебной лестнице закончилось.

      Давая указание не распространяться о том, что видели и что знают, Николай Александрович Булганин заметил, что все шестеро будут представляться к званию Героя Советского Союза. Генерал-майор Зуб по своей прямоте высказался:

      – А что мы такого сделали, чего бы не сделали другие?

      В конце концов все были награждены орденом Красного Знамени.

      Безусловно, Иван Григорьевич искренне считал, что любой честный офицер, генерал должен быть