Снегурочку заказывали, Босс?. Мари Александер

это самой себе напоминала, что я тут делаю.

      – Простите, Вадим Александрович, но приготовление печений из овсяных хлопьев – это обязательная часть праздничного вечера. Вы мешаете мне делать мою работу! – Тут я даже набралась смелости и посмотрела на него, пытаясь добавить весомости словам и убедить мужчину в серьёзности моих планов. – Я должна приготовить эти печенья! Ну не зря же привезла с собой все ингредиенты.

      Он улыбнулся. А у меня аж сердце остановилось. За все время нашей совместной работы я и предположить не могла, что он вообще умеет улыбаться или шутить. Но ошиблась, в следующую минуту он подтвердил это.

      – Но если тебе так хочется что-то приготовить для меня, то утром сваришь овсяную кашу.

      – Вы же не любите овсянку, – опять ляпнула первое, что пришло в голову, и тут же попыталась исправиться. – Никто не любит овсянку!

      – Хорошо, меню завтрака обсудим позже, – уже не шутя ответил мне босс, не сводя с меня карих глаз.

      Не выдержав столь пристального изучающего взгляда, я моргнула несколько раз, а потом попыталась опустить голову. Но мне не дали такой возможности. Все ещё прижимая к себе одной рукой, второй рукой Вадим приподнял моё лицо за подбородок, намереваясь снова встретиться со мной взглядами. Всеми способами я попыталась избежать этого. Казалось, что он может прочесть меня как открытую книгу.

      И тут у него в кармане зазвонил телефон. Вадиму пришлось убрать руку от моего лица, чтобы достать телефон и ответить на вызов.

      – Если не пожар или потоп, то я перезвоню, – начал разговор без приветствия мой босс. –Ты не вовремя!

      Тот, кто был на том конце виртуального телефонного провода, видать, сумел обосновать важность своего звонка, так как Вадим не спешил завершить разговор. Впрочем, он почти и не говорил, лишь внимательно слушал. Звонок длился минуты две. Я не слышала, о чем так увлечённо рассказывал собеседник Вадима. Поняла лишь, что звонил мужчина.

      За время звонка я пару раз порывалась избавиться от той руки, которой Вадим обнимал меня за талию и прижимал к себе. Но оба раза потерпела фиаско и добилась лишь того, что он прижимал теперь меня к себе ещё сильнее. Мои же руки тем временем уже успели познакомиться с гладкостью ткани темно-синей рубашки и твёрдостью грудных мышц под этой самой тканью. К концу чужого разговора по телефону я просто не знала, куда деть руки. Ведь подсознательно так и хотелось не оттолкнуть этого мужчину от себя, а, наоборот, расстегнуть рубашку и прикоснуться к его коже, скользнуть ладонями вверх и обнять его за шею.

      И если руки я ещё могла сдерживать, то вот глаза и мысли уже были мне неподвластны. Фантазия разыгралась не на шутку. Скользя взглядом вверх по широкой груди, я мысленно прошлась пальчиками по мощной шее с явно выделяющимся кадыком, потом очертила подбородок и резкие скулы, покрытые лёгкой щетиной, и дошла до губ.

      Это была моя очередная ошибка за этот вечер.

      Теперь я рассматривала его губы и пыталась не задаваться вопросом: «А как он целуется?»

      Вадим