Уроки на свежем воздухе. Виктория Либит

место! Соне, по распоряжению Эмина, даже ослика привели.

      Соколов подлил себе и даме вина:

      – Как вы там оказались, богиня?

      – Я с господином Кара заключила контракт, – Ирина поправила очки, наслаждаясь вниманием собеседников, – буду писать роман о его семье. Вот Коста знает – дед Эмина был соратником Ататюрка, отец служил дипломатом, да и сам господин Кара – личность неординарная, – Воскресенская многозначительно вскинула брови.

      – То есть, прям здесь, в санатории, писать будете, что ли? – не понял Соколов.

      – Ну какой – здесь?! – засердилась она на его топорное простодушие. – Мы с Соней минимум на два года уезжаем в Стамбул. У Эмина там большой дом, усадьба… как это по-турецки?

      – Ялы, – машинально подсказал Коста.

      – Спасибо, дорогой! Да… вот там мы и будем жить. Соня пойдет в русскую школу. Плюс репетитор турецкого и английского.

      Воскресенская снова сделала паузу, чтобы Соколов с Костой соотнесли значительность даров Эмина с размером ее таланта.

      – Он хотел, чтобы писал кто-то не из семьи, а со стороны. Мой роман ему понравился… Так что скоро, милые мальчики, мы отбываем в Стамбул. А хорошо все же, что я не взяла псевдонимом бабкину фамилию – Штерн, – она захохотала, закинув голову. – Ирина Штерн – имя для авторессы эротических романов!

      Дождавшись, когда она отвеселится, Соколов спросил:

      – Надеюсь, цена восточной саги достойная?

      – Достойная, котик, достойная, – Воскресенская погладила складчатую, как у хряка, шею Соколова.

      Захрустела галька, из полутьмы вынырнул толстенький коротышка – председатель жюри. Закартавил:

      – Ирэн! До'огая, хочу познакомить вас с удивительнейшим человеком! Коста, Алексей, даму я у вас заби'аю!

      Воскресенская протянула ему обе руки, качнула упругим крупом перед носом Соколова и обхваченная подпрыгивающим при ходьбе председателем, дала увлечь себя в сторону моря.

      – Вот толстозадая кобыла, – пробормотал ей вслед Соколов одновременно с восхищением и завистью, – ты же знал, что фамилия Воскресенская – псевдоним? Так-то она Котова… Штерн!

      Соколов фыркнул и покрутил круглой башкой:

      – Интересно, сколько ей все-таки заплатил твой родственник? И почему он не взял тебя, вы ж родня, хоть и не кровная.

      – Ты же слышал – не хотел он родню.

      «Я – последний человек, кого Эмин подрядил бы на семейную летопись», – подумал Коста.

      Он был уверен: абсолютно все – включая Соколова, связывали проход его романа в финал с дядей – генеральным спонсором. И так же ясно понимал: Эмин не входил в число сил, влияющих на благосклонность жюри к его детективу.

      – Ты смотри, – хмыкнул Соколов, – вон идет одышливая гроза писателей!

      И верно, к ним брел Антон Зудин. Светлые брюки критика оставались светлыми лишь до бедер, а ниже были темны от воды и липли к ногам, рубашка свисала на одной застегнутой пуговице. Он был абсолютно пьян и совсем не похож на Зудина вчерашнего.

      – Коста!