Грязелечебница «Чаша Аждаи». Полина Луговцова

и на фоне водной глади, сверкавшей под солнцем, они походили на два парусника, медленно уплывающие вдаль. Но перед тем, как скрыться за живой изгородью, отделявшей прибрежную зону от парковой, мужчина обернулся и… послал Тияне прощальный воздушный поцелуй!

      Жест вышел быстрым и неуклюжим, да и выглядел странно, учитывая то, с каким раздражением мужчина перед этим говорил с ней. Может быть, он чувствует себя неловко и пытается загладить вину? Но если он и в самом деле не Дульский, то его реакция вполне закономерна: любой на его месте возмутился бы точно так же, если бы незнакомая девица начала цепляться к нему, называя чужим именем. Тогда зачем посылать воздушный поцелуй? Нелогичность этого жеста не давала Тияне покоя, и внезапно ее осенило: так ведь не было никакого воздушного поцелуя! Мужчина коснулся своих губ кончиками пальцев, а после этого просто опустил руку, – это ведь знак, означающий призыв к молчанию! Боже, так, значит, она не сошла с ума, это все-таки Дульский, и таким образом он попросил не выдавать его!

      У Тияны словно гора с плеч свалилась, а в груди стало горячо от разгоревшегося любопытства: получается, детектив находится здесь инкогнито, и, скорее всего, его приезд как-то связан с расследованием, которое она поручила ему провести. Интересно, много ли он успел раскопать?

      Несмотря на свалившуюся с плеч гору, Тияна почувствовала, что ноги у нее подкашиваются, словно все силы ушли на удержание этой горы и теперь совсем иссякли. Она присела на ближайшую лавочку, притаившуюся в тени фигурно остриженных кустов, и прикрыла глаза. Дульский здесь, как же это здорово! Может быть, уже совсем скоро она получит ответы на вопросы, мучившие ее многие годы.

      – Are you ill? Shall i call the doctor? – раздалось над ее головой.

      Перед Тияной возвышалась дородная немолодая дама, одетая, как пациентка, в безразмерную белую хламиду, под которой угадывалось крупное и рыхлое складчатое тело. Судя по обилию седины в ее волнистых волосах до плеч и по глубоким морщинам, лучиками разбегавшимся от уголков глаз к большим рябым щекам, она должна была давно уже разменять седьмой десяток, но выглядела при этом достаточно хорошо: кожа сияла здоровьем, а во взгляде угадывались ясный ум и неуемное любопытство.

      – Нет-нет, не надо врача! Со мной все в порядке, – заверила ее Тияна, отвечая тоже по-английски. Женщина не походила ни на сербку, ни на русскую, внешность ее относилась, скорее, к скандинавскому типу: те волосы, которые еще не поседели, отливали платиной, а светло-голубые глаза имели особую хрустальную прозрачность, присущую жителям скандинавских стран.

      – Но вы такая бледная… – На лице незнакомки отразилось недоверие.

      Тияна поспешно пояснила:

      – Это все ночной перелет, ничего страшного!

      – Ах, так вы Тияна?! Я слышала, что внучка Йованы прилетела из России этим утром.

      – Так и есть. – Тияна приветливо улыбнулась, раздумывая, как бы поскорее отделаться от навязчивой дамы. Та явно не спешила уходить и присела на лавочку рядом с ней.

      – Соболезную