Счет за счастье. Владимир Колычев

там у кавказцев хороводит.

      – И большой у них там хоровод?

      – Человек сорок… Это не считая барыг.

      – А их нужно считать?

      – Так у Эльшада рынки по всей Москве, фрукты, овощи в основном, а на Криничной балочку поставил… Зацени, не у кого-то там отбил, а сам поставил, на свои бабки!

      – То есть барахолка эта – его собственность?

      – Типа того.

      – И как вы ее отбить у него хотите?

      – Ну, не отбить, пусть платит!

      – За крышу?

      – Да!

      – Так у него своих нукеров хренова туча!

      – А кто сильней…

      – А мы сильней?

      – Ну-у, – замялся Шишман. – Мы там не совсем одни…

      – А кто еще с нами?

      – Говорят, Сильвестр, – совсем тихо сказал пацан.

      – Бадал был у него?

      – Да нет вроде.

      – Сильвестр подъезжал к нему?

      – Не видел.

      – А кто видел?

      – Никто не видел. Но говорят, что Сильвестр кавказцев только в путь мочит.

      – Опять говорят!.. Развелось у нас болтунов, тебе не кажется? Как бы отстреливать не пришлось!

      – Кто отстреливать будет? – нахмурился Шишман.

      – Эльшад! Если говорить много будете…

      – Да не будем говорить. Совсем не будем. Бадал сказал, на связь с тобой не выходить.

      – Нормально!

      – Пока все не уляжется… Ты сам за себя сейчас, сказал Бадал. Волыну тебе вот сказал передать… Ну ты меня понял!

      – Понял, и без обид, – кивнул Ерема.

      – Ну, тогда держись!

      – Да мне-то что? Вам там удачи!

      – Ну тогда давай… Это чисто на карман, ну если лекарства там какие-то…

      Шишман достал из кармана свернутые в жгут деньги, сунул их туда же под матрас, что и пистолет.

      – Да, и с лепилой договорился, тебя в другую палату переведут. Здесь ты уже засветился.

      Шишман ушел, Ерема достал сверток с деньгами, снял с них резинку, пересчитал. Сорок «пятихаток», всего двести тысяч «деревом». Немного, но и немало, хватит, чтобы санитарок подогревать, ссанки-сранки выносить. И новая палата стоит денег, а пистолет и вовсе бесценный дар, так что позаботилась о нем братва, не бросила его на произвол судьбы. И очень жаль, что он не может вписаться в свару.

      Его действительно перевели в другую палату, в одноместную, но явно требующую ремонта. Туалет не работал, вода из крана не текла. Но ему-то что? Как только ему разрешат самому ходить в туалет, так он сразу и выпишется. Нельзя ему здесь отсиживаться, пока пацаны в беде.

      Глава 4

      Лето заканчивается, малышне скоро в школу, бегают детишки по двору, кричат, визжат, голоса доносятся через двойное стекло в окне, но все равно в квартире тихо. Но не спокойно. Пустые кровати в спальне навевают тоску. Нет пацанов, ни Шишмана, ни Вахлама, где они, не ясно. Известно только, что Свист убит. И есть подозрения, что братва разбежалась.

      Три недели провел Ерема в больнице, пока наконец-то не выписался. Хотел через две слинять, но не знал куда идти. Знал только, что война с Эльшадом не задалась. Потеряв осторожность, Бадал попер на него буром, жестко схлестнулся с ним.