Жажда. Книга сестер. Амели Нотомб

родился.

      – Как и большинство из нас.

      – Это же видно, я не такой, как вы, разве нет?

      – Что значит быть таким, как мы? К примеру, Симон и Иоанн совсем не похожи.

      – Похожи: стоят перед Иисусом, разиня рот.

      – Они не стоят перед Иисусом, разиня рот, они любят его и восхищаются им, как все мы.

      – А я нет. Я его, конечно, люблю, но вовсе им не восхищаюсь.

      – Тогда почему ты идешь с ним?

      – Потому что он попросил.

      – Тебя никто не принуждал.

      – Мне попадалась куча других пророков, ничем не хуже.

      – Он не пророк.

      – Пророк, мессия – велика разница.

      – Это совсем не одно и то же. Он несет любовь.

      – И что такое его любовь?

      С Иудой постоянно приходилось все начинать с нуля. Он бы разочаровал кого угодно, он не раз разочаровывал меня. Любить его было сродни вызову, и оттого я любил его еще больше. Не потому, что мне нравится трудная любовь, наоборот, но потому, что с ним этот излишек был необходим.

      Если бы я общался только с остальными учениками, я бы, наверное, забыл, что пришел в мир ради таких, как Иуда, – ходячих проблем, тех, кто всем мешает, тех, про кого Симон говорит “как кость в горле”.

      “Что такое его любовь?” Хороший вопрос. Эту любовь нужно искать в себе каждый день, каждую ночь. А когда найдешь, ее сила так очевидна, что непонятно, почему так трудно было ее достичь. К тому же надо все время оставаться в ее русле. Любовь – это энергия, а значит, движение, в ней ничто не застаивается, надо лишь кинуться в ее поток, не спрашивая себя, как выплывешь, ведь она превыше всякого правдоподобия.

      Когда пребываешь в ней, видишь ее. Это не метафора: сколько раз мне было дано уловить луч света, что связует двоих, любящих друг друга? Когда этот свет направлен на вас, он не так ясно виден, но сильнее ощутим: чувствуешь, как лучи проникают в кожу – нет более приятного ощущения. Будь мы способны прислушаться в такой момент, то услышали бы, как потрескивают искры.

      Фома верит только тому, что видит. Иуда не верил даже своим глазам. Говорил: “Не желаю, чтобы чувства меня обманывали”. Когда прописную истину изрекают впервые, она впечатляет.

      Иуда – из тех персонажей, что вызовут больше всего толкований в Истории. Неудивительно, если сыграл подобную роль. Станут утверждать, что он – эталон предателя. Гипотезе этой придется нелегко. Ясно, что вихрь, поднятый этим обвинением, приведет к обратному выводу. На основании тех же скудных сведений Иуду объявят самым любящим, самым чистым, самым невинным из учеников. Суждения людей так предсказуемы, что меня восхищает, насколько всерьез они к себе относятся.

      Иуда был странный. Что‑то в нем не поддавалось никакому анализу. Он был очень слабо воплощен. Точнее, он воспринимал только негативные ощущения. Говорил: “У меня спина болит” с таким видом, будто вывел целую теорему.

      Если я говорил ему:

      – Как приятно, такой весенний ветерок.

      Он возражал:

      – Такое кто угодно сказать может.

      – Верно, и потому это еще упоительнее, – настаивал я.

      Он пожимал плечами: к чему терять время, отвечая простаку.

      Поначалу