Иисус достоин аплодисментов. Денис Леонидович Коваленко

вылил последнюю водку в пластиковый стакан, протянул Данилу. – Помнишь, когда с этим муновцем – тогда… Ну когда все только начиналось, мне этот лектор на стену указал и заявил тогда, что за стеной стул – когда он аллегорию свою развел эту божественную. Я ему еще возразил, что там не стул, а тумбочка.

      – Помню, как ты возразил! – передразнил его Данил, – Возразил – так возразил.

      – Да Бог с ним, я не об этом. Там, на самом деле, что было?

      – А я почем знаю.

      – Ну, кто там живет-то, ты знаешь?

      – Кто живет, знаю, – ответил Данил. – Витёк там живет. Алкаш конченный, хотя ему и тридцати нет. Он – год назад это было – свой долбаный центр врубил с утра пораньше, как обычно по пьяни – на всю – весь стояк пробил, даже у нас пол заходил. Мы тогда с отцом к нему спустились. Он в расшибец. Дверь пришлось выбить. Лежал в хлам на матрасе.

      – Стул был?

      – Ты чего больной? – посмотрел на него Данил. – Я тебе говорю – алкаш. У него из мебели один этот долбаный центр музыкальный – еще совдеповский с такими метровыми колонками. В зале матрас на полу, и табурет на кухне – вот и вся мебель. Еще стол кухонный. Всё.

      – И тумбочки не было? – пристально посмотрел на него Сингапур.

      – И тумбочки не было, – вкрадчиво, как идиоту, повторил ему Данил.

      – Вот и славно, – почему-то облегченно, произнес Сингапур.

      – И чего? – выпив, не понял Данил.

      – А того. Бога нет, – как глухонемому, на ухо, громко, сказал ему Сингапур. – Бога Нет, – повторил он, сделав ударение на оба слова. – Да, Сма? – хлопнул он по плечу Паневина.

      – Наверна, сма, есть, – ответил тот невразумительно.

      – Как это, наверна, – передразнил его Сингапур. – Он или есть или не есть.

      – Не знаю, – пожал плечами Паневин.

      – Знаешь, как переводится с английского, ай донт ноу? – весело подмигнул Данилу Сингапур.

      – «Я не знаю», – ответил наивный Данил.

      – Вот и никто не знает, – совсем весело подмигнул ему Сингапур.

      – Придурок ты! – поняв, что попался, усмехнулся Данил.

      – Ладно, – пошли отсюда, а то чёй-то малофато, – легонько постучал себе кулаком в грудь Сингапур. – Пора поиграть в догонялки. Ты как?

      – Я пас, – отказался Данил, – домой пойду, надо курсовую по педагогике написать, в понедельник уже сдавать, так что…

      – А я вот курсовую не буду сдавать! – даже пропел Сингапур. – Я вот, вместе со Сма, к Гале в гости пойду.

      – Ну… это…

      – Никаких «Ну это». Пошли, – обняв Паневина, Сингапур повел его из подъезда. Данил, усмехнувшись, зашагал следом.

      Странно, что такой человек, как Андрей Паневин учился в институте, да еще и в педагогическом. Но если разобраться, ничего удивительного не было, тем более что учился он на художественно-графическом факультете. А, наверное, более бестолкового факультета и придумать нельзя. Чему там обучали, понять сложно. То ли живописи, то ли черчению, то ли педагогике, то ли прикладному искусству… Но учась на этом факультете, студент хоть в чем-то, но соображал. Если он не