Холодная ярость. Сергей Зверев

резвая старушенция тебя детородной тычины лишит.

      – Вряд ли, – парировал бывший сослуживец, – то, что произошло сегодня, – это нонсенс.

      – Слов-то понахватался в этом гадюшнике, – криво усмехнулся Локис. – Прямо и не верится, что у тебя «За заслуги перед Отечеством» есть. Не продал еще медальку-то?

      – Слушай, Медведь, ты мне что, мать, брат или сват? – Кондратьев беззлобно посмотрел на товарища. – Что ты меня совестишь? Страна у нас такая, что боевые генералы в швейцары переквалифицируются.

      – А боевые десантники – в стриптизеры, – ответил на выпад Володька.

      – Бывает и такое, – пожал плечами Кондратьев.

      – Скажи честно, оно тебе надо? – Локис прямо посмотрел в глаза другу. – Только честно?

      – Ты что, – искренне удивился приятель, – совсем на голову больной? Кому это может нравиться?

      – Тогда на кой ляд тебе это нужно? – не удержавшись, зло выкрикнул Володя.

      – Стриптиз – дело недолговечное, – спокойно ответил Александр. – Пока тело в норме – все хорошо, а лет через пять постарел, оброс жирком – и, как говорится, гуляй, Вася! В свободный полет. Или половым при этой же конторе…

      – Зато, видать по всему, благодарное, – ехидно произнес Локис, кивнув на разложенную на гримерном столике кучку денег.

      – Представь себе, – передернул плечами бывший сослуживец. – С тех пор, Вовка, как мы с тобой защищали Родину на Кавказе, много воды утекло. То, что моя мама меня одна поднимала на ноги и из-за этого оставила большую сцену, а МХАТ – это, согласись, большая сцена, – это тебе известно…

      – Да, ты рассказывал, – подтвердил Локис.

      – Только вот когда я из армии пришел, мама от такой нашей замечательной жизни в больницу попала: язва, печень… Одним словом – целый букет. И инвалидность. И пенсии нет. Только по этой самой инвалидности, за которую хлеб да молоко можно купить, если до магазина дойти сможешь… А тут я еще из армии заявился. Ни хрена не умею, профессии нет, одни амбиции – Гарвард мне подавай, Оксфорд, ну, на крайний случай, МГИМО. Дома жрать нечего, а я после армии, с голодухи, по девочкам соскучился. Только вот в форме к ним не завалишься, а после службы на меня разве что только спортивки влезали…

      – Пошел бы работать, как я. На завод бы… – вставил Володя, но тут же осекся под холодным взглядом товарища.

      – Теперь ты мне, Медведь, скажи честно: и долго ты на своем заводе продержался? – Он пристально глядел на Локиса. – На фабричную зарплату вряд ли бы так щедро решился меня угощать.

      – Год и два месяца. – Володя потупился, словно школьник.

      – Что, мало платили? – продолжал пытать сослуживца сослуживец-стриптизер.

      – Мало, – признался Локис.

      – Я ведь тоже не сразу сюда попал, – сбавил обороты Кондратьев. – Сначала было в ЧОП подался, в охранное предприятие, – пояснил он, – на рынке за порядком следить. Но там свои заморочки, поборы, да и задницу начальству лизать надо, чтобы что-то иметь. А я, ты же знаешь, не привык. Ушел я. А куда податься? – Александр развел