Ветер уносит мертвые листья. Екатерина Манойло

лекций, а Анька марафетится перед свиданием с каким-нибудь ботаником из хорошей семьи. Жадная дура! В очередной раз Кыса разозлился на сестру за ее мезальянс. Федя как будто тоже что-то вспомнил, со свистом потянул носом воздух и быстро огляделся по сторонам, сканируя обстановку дома.

      – Интересно, куда девчонки делись! Иди на кухню и накрывай на стол, – скомандовал он и, запнув ботинки в угол, скакнул в спальню.

      Кыса не хотел навязанной ему бабской роли, но кивнул. Аккуратно разулся и прошел в просторную кухню-гостиную. Что же это было? Неужели и правда плохая шутка?

      Здесь стерильная чистота. Такая, что не хотелось оставлять следов своего пребывания. Даже отпечатков пальцев. А правда, что он вообще тут делает? Надо уходить. Перекус остроносый пусть сам себе накрывает. Но где девчонки? Все-таки придется остаться, чтобы хоть что-то выяснить. В животе заурчало. Кыса подключился с телефона к маленькой колонке, точно мог заглушить таким образом голод, и крутанул реле громкости. Зазвучал шаманский голос Джима Моррисона. Надо же, заезженная еще в годы юности The End зазвучала по-новому зловеще.