На самом деле. Мария Чепурина

пишет, похоже, невесте. Ой, как романтично!

      «Свет мой фройлейн Софьюшка» – такими словами Прошка начинал свою эпистолу. Выражений ненашинских нахватался. Видимо, он был из благородных, раз имел невестой Заозёрскую – иначе как попасть письму в архив князей? Прошка оказался «волонтиром» – добровольцем, как и некто Петр Михайлов, ехавшим учиться. В каждой строчке автор изливал жалобы. Ему приходилось строить корабли, потея под ярким солнцем с жутким инструментом, ему приказывали плавать на построенных кораблях по морю, что хуже в десять раз, поскольку страшно («приплыли четвёртого дня с Божьей помощью»). То он мучился отсутствием парилки («свиньи немцы суть изрядныя»), а то жестокий царь велел пить горькое вино и нюхать отвратительный табак. Прошка страдал, но домой отпроситься не мог. В конце письма он клялся невесте, что свадьбу сыграют тотчас, как он вернется в Россию. Конечно же, если останется жив в жутких Европах.

      – Ой, кошмар! – хохотала Марина.

      А Боря сказал:

      – Да, вот так насаждались в нашей стране чуждые народу западные порядки! – И девушка вспомнила, что Новгородцев не терпит всего, что исходит от Запада.

      Тут ее и осенило: Борю следует брать не чулками, а бурной идейной поддержкой.

      – Конечно! – сказала Марина. – Ведь реформы внесли столь ужасный раскол в наше общество. Сделали из церкви бюрократическую организацию. Сбили Россию с пути. Стоили множеством жизней простых россиян! Петр Первый – антихрист! Его, говорят, подменили в посольстве!

      – Ну, что ты несешь-то!? – воскликнул Борис, поначалу как будто довольный ее ходом мыслей. – Байки тупые раскольничьи! – Затем смягчился: – Ну да, если б кто-то открыл, что Петра подменили, забавно бы вышло.

      – Может быть, еще откроют?

      – Разве только Филиппенко! – рассмеялся Боря. – Но не тот, что в читалке, не наш, а понятно какой… Ладно, надо еще документы по полкам расставить.

      – Давай завтра? – попросила его девушка. – А то так неохота…

      – Завтра тоже будет неохота. Мне, по крайней мере.

      – Почему?

      – Ну как же! У меня завтра день рожденья!

      «Ага! – решила Марина. – А вот я тебе такой подарок сделаю, что сразу в меня влюбишься!»

      4

      Борис родился в один день с Иваном Грозным, поэтому свой день рождения он любил. С утра уже прикидывал, что, как и в чьей компании будет пить под вечер. Только вот обидно, что в праздник надо просыпаться спозаранку и тащиться в пыльную контору. Нет, в архиве были интересные вещи: например, дела студентов университета, поступивших на истфак в двадцатые годы. Все они писали о себе, что из рабочих или из бедняков, но выглядели на старинных черно-белых фотокарточках весьма по-кулацки. Поэтому Борис не очень уважал их, хотя и подумывал в будущем написать диссертацию по материалам их автобиографий и экзаменационных работ.

      Сталинистом Боря не был. Так, чуть-чуть, не больше, чем все мыслящие люди в его представлении. Борис вообще симпатизировал многим идеологиям: и по отдельности,