Убийца в фамильном гнезде. Яна Розова

ко мне и, заметив, что я дышу как паровоз, сбавил скорость. – И пруд заброшен, и катер тоже. Я – сухопутное существо, и что делать в водном мире не знаю.

      – А что вы, вообще, здесь делаете?

      Мужчина с поводком (поводок снова был в его руках) слабо усмехнулся и пожал плечами.

      – Живу.

      – Вы родственник?

      – Нет, я… иждивенец. Как все тут. Только я все-таки стараюсь пользу принести – за собакой присмотреть, лошадей почистить, покормить. За домом нужно следить, за садом, поля тут, фруктовые сады… Да много всего.

      – Но вы не похожи на грума и собаковода. У вас какая профессия?

      – Не скажу. Ты… давай на ты? – я кивнула. – Ты смеяться будешь.

      – Не буду, скажи!

      Илья усмехнулся уголком рта:

      – Я философский факультет закончил. В одном московском вузе. Но это очень давно было, двадцать три года назад.

      Я остановилась, как вкопанная:

      – Сколько?.. Сколько же тебе лет?

      – Сорок пять, как и Валерию Викторовичу. Мы с Валеркой бывшие одноклассники.

      До самой конюшни я вопросов не задавала.

7

      – Боже, красота какая! – я восхищенно замерла на пороге обещанной конюшни.

      Шесть лошадиных морд, одна симпатичнее другой, смотрели на меня поверх деревянных дверок.

      – Да, у нас тут хорошо, – сказал Илья.

      В просторной каменной постройке пахло сеном и лошадьми. Валя и Вадим, пожилая пара, которая обслуживала конюшню, выдали мне несколько тщательно отмытых морковок и разрешили угостить лошадей. Морковку с ладони лошади брали неожиданно мягкими губами, от этого к ним рождалось нежное чувство, будто перед тобой вовсе не двухсоткиллограмовое непарнокопытное животное, а кто-то вроде кролика.

      Четверо из шести лошадей были кобылицами. Они все имели рыжий окрас, а два жеребца были вороными. Одна кобылица была еще почти жеребенком – ей был всего годик.

      Илья предложил прокатиться верхом.

      – Руслане нельзя, а мне можно?

      – Ну да, – ответил он легкомысленно, явно не собираясь оправдываться.

      Постыдившись кокетничать, я согласилась на его предложение.

      Опыт верховой езды у меня был очень невразумительный. Когда-то в детстве отец сажал меня на лошадь, но я с нее свалилась, больно ударилась и потом долго боялась лошадей вообще. Но лет в шестнадцать я приняла волевое решение научиться ездить верхом, записалась в конноспортивную школу и прозанималась там около полугода. С тех пор лошадей вблизи я не видела.

      Илья оседлал для меня пожилую спокойную кобылицу по имени Анапа, а себе выбрал Вишню – кобылку гораздо менее покладистую. Я гордо отказалась от помощи и, сосредоточившись и раскорячившись, влезла в седло. Получилось не слишком эстетно, но Илья одобрительно подмигнул.

      И тут же мне стало весело. Может быть, это был всего-навсего банальный выплеск адреналина, обычный химический процесс, но весь окружающий мир стал лучше.

      Мы выехали из конюшни и двинулись через поле к деревянной калитке в сетчатом проволочном