.

тени – тишина тревожила ее даже больше, чем меня.

      Когда мы добрались до реки, я соскользнула со спины лошади и принялась лихорадочно оглядывать землю. На мгновение я испугалась, что мужчина соскользнул в реку или переместился и теперь я его не найду, однако он лежал там же, где и прежде. Энера подбежала ко мне, тяжело дыша, и воскликнула:

      – Какой он большой!

      Мы вновь попытались привести его в чувство, чтобы он сам забрался на Лозу. Мама набрала пригоршню воды и плеснула ему в лицо. Я его потрясла, покричала – ничего. Только грудная клет- ка двигалась, расширяясь с каждым медленным вдохом.

      – Он раскаленный, – заметила Энера, когда мы решили тащить его сами. – Ночь не переживет.

      – Нужно хотя бы попытаться. – Я подхватила его под одну руку, мама взяла за другую, и мы потянули.

      Мужчина определенно был крепким детиной.

      Нам удавалось протащить его буквально по дюйму зараз. Энера успокаивала Лозу, пока я бормотала бедняге весом с быка: «Как это вы не отощали с таким-то жаром?». Не знаю, сколько мы запихивали его на спину Лозы – Энере пришлось поставить кобылку на колени, – однако ночь никогда не казалась такой долгой. Под конец наши плечи и руки дрожали от перенапряжения.

      Дорога домой далась немного легче.

      – Что это?! – взревела Ката, когда мы подвели Лозу прямо к двери. Крупную пахотную лошадь в дом не заведешь, поэтому я стащила незнакомца с ее спины, колени подогнулись под его весом. Мама быстро обошла страдальца с другой стороны, чтобы облегчить мою ношу.

      – Нашли… у реки. – Я избегала взгляда бабушки и сосредоточилась на том, чтобы не сутулиться. Моя комната находилась ближе всего, поэтому мы затащили мужчину внутрь и взвалили на кровать.

      Ну, по крайней мере, бóльшую его часть.

      Пять лет работы на ферме нисколько не подготовили меня к такому труду. Я совершенно обессилела, тем не менее закинула на матрас и его ноги. Касавшиеся меня плечи горели: жар перекинулся с его кожи на мою. Я вытерла испарину со лба. Мама спешно удалилась, вероятно, за водой, и я вспомнила об оставленных у реки ведрах. Вошла Ката, высоко держа свечу над головой.

      Я ахнула одновременно с ее вопросом:

      – Кто он такой?

      Я не ответила. Яркая свеча в сочетании с другими источниками света в доме впервые позволила мне разглядеть лицо незнакомца. Оно было… завораживающим. Потрясающим. Ничего подобного я не видела никогда в жизни. Черты выразительные, почти царственные, и как бы странно это ни прозвучало, в нем было что-то ото льва. И мне вовсе не почудилось, будто у него золотистая кожа. Без металлического отблеска, но столь насыщенно-золотистая, словно того же цвета и его мышцы, органы и кости. Распущенные золотые локоны ниспадали на плечи, в них проглядывали более темные пряди. Его окутывала свободная одежда, приколотая медальонами без опознавательных знаков. Она складками лежала на груди, завязывалась вокруг талии и расходилась к низу широкими штанами. Мне прежде не доводилось видеть подобного наряда, и все же самым необычным была сама ткань. Почти в трансе я наклонилась и пощупала ее. Определенно не хлопок, не шерсть и не лен. Похожа