Я не люблю убивать. Максим Волжский

человек ничего не заметят; мне хоть призраком среди следаков гулять, что в Букингемском дворце шпионить.

      – Ты Андрюха не дури, – строго сказал я. – Адрес мне назови и подвези за два дома. А там я уже сам разберусь, кому отвечать на вопросы, с кого спрашивать.

      – Тогда нам нужно поторопиться, Григорий, – наконец-то, расслабился лейтенант. – Потому что труп гражданки Глотовой скоро отвезут в морг.

      Квартира была скромной. Ничего особенного, если не считать залитого кровью пола и трупа женщины, сидящей на стуле, с перерезанным горлом.

      Мы успели вовремя. Труповозка стояла у подъезда, а два мужика с безразличными глазами переговаривались со следователем Андреем, который остановил их в коридоре, чтобы отвлечь.

      Я внимательно осмотрел тело моей ночной возлюбленной. Зрелище было ужасающее. Голова закинута назад, в глазах застыл туманный испуг, пол залит красным. Пришлось попробовать даже кровь на вкус. Незаметно для всех я ковырнул каплю с плеча трупа и коснулся её кончиком языка.

      Нет, я не брезговал. Были времена, когда приходилось умываться человеческой кровью, если выражаться образно. Были времена в нашей стране, когда людей не считали за людей, и крови лилось столько, что вкус железа до сих стынет на языке.

      Кстати, её кровь не горчила. А значит, вампир сделал настоящий коктейль из Наташи.

      Несчастная она. Хотела для себя раздобыть удачи, успеха, любви. Хотела быть красивой и лёгкой, как бабочка, а на деле вышла из Наташки сладкая закуска для паразита.

      Несчастная женщина… твою мать…

      – Давай на покрывало её опустим, – сказал один мужик из труповозки, прицениваясь к весу мёртвого тела.

      – Бери за подмыхи… и сиськи ей не прижми, – вовсе не шутил второй из труповозки.

      Они возились с телом, а я стоял в коридоре, изымая из маленькой Наташиной сумочки, с которой она вчера была у меня в гостях, узкий стеклянный цилиндр, который я подбросил перед её уходом.

      – Нам пора. Пошли отсюда, – шепнул я на ухо лейтенанту.

      Следователь-следопыт неестественно дёрнулся. Он испугался, поскольку не видел меня.

      Потом он кивнул и, не говоря ни слова, вышел из квартиры гражданки Глотовой, обгоняя мужиков с покрывалом.

      Мы остановились поговорить у машины следователя Андрея.

      – Тачка у тебя – говно, – постучал я по капоту, видавшего виды старенького «фольксвагена».

      – Пока не разжился на хорошую машину, – закурил лейтенант.

      Я тоже достал сигарету, зажал её зубами, но прикуривать не спешил.

      – Перерезали горло, как барашке на бойне, – почему-то сказал я, хотя следователь сам знал, что с Наташей убийца поступил не по-человечески.

      – Жалко толстуху, – почти прошептал лейтенант. – Могла бы ещё жить.

      Он курил и думал. Глаза его бегали, оттого что мозг сам себе задавал вопросы, как задавался вопросами мозг доктора Ивакина, который сначала продал душу вампиру, а потом посылал сам себе сообщения в соцсетях.

      – Зачем он их