Вампир демону не эльф. Ксения Баштовая

уже через пять минут он спустился с крыльца и встал рядом:

      – Иртея сказала, что ты хочешь меня видеть.

      Безымянка поднялась, в очередной раз удивив булочника своим высоким ростом, и пошла прочь, бросив:

      – С женой разберись. Гуляет. Тебя проклясть хочет.

      Мужчина дернулся как от удара:

      – Постой! Ты уверена?

      Нищенка пожала плечами:

      – Человеческий язык лжив, но камни врать не умеют.

      Он только и выдохнул:

      – Но почему?!

      – У тебя хлеб вкусный.

      Эмб так и остался смотреть ей вслед, пока она не свернула за угол. Ответ был не на тот вопрос, но большего ждать не приходилось. Он и раньше подозревал, что жена позволяет себе лишнее, но чтобы вот так? Он работает от зари до зари и всегда старался, чтобы любимая ни в чем не нуждалась, а тут… Может, и прав был отец, говоря, что ему надо чаще бывать дома. Вот и сдурела супруга после десяти лет совместной жизни. Булочник тряхнул головой и медленно поднялся по ступенькам. Следовало серьезно обдумать и решить, что же делать дальше…

      Безымянка очень долго бродила по городу. Кому-то гадала, кто-то сунул ей несколько апельсинов, но чаще всего она отказывала. Нищенка не решала, куда идти, зачем. Просто бродила от улицы к улице, где-то отдыхала, где-то гадала. Не задумывалась она и о том – откуда камешки, почему она так ясно видит будущие беды и радости других. Не у всех, не везде, но видит. Иногда она видела прошлое. И было оно чужим. Иногда горьким, иногда светлым. Вот только свое она не помнила. Затуманенный рассудок хранил лишь боль. Боль прошлого, боль утраты, но чем она вызвана, рассудок не мог рассказать.

      И все же был в этом городе человек, знающий прошлое одаренной нищенки. Более того, он помнил ее имя.

      Адальберт вывернул из-за угла, прищурился на яркое солнышко и невольно замедлил шаг – даже отсюда было видно, что возле двери кто-то сидит. Заказчик? Не похоже. Через несколько шагов он узнал гостя. Вернее, гостью. Этот балахон ни с чем нельзя было перепутать. И скривился – как не вовремя. Впрочем, бегать он не привык, да и не собирался. Когда до незваной посетительницы оставалось метра два, она подняла голову, и на ярком солнце сверкнули безумные глаза. Он помолчал, оценивая ее и прислушиваясь к своим ощущениям, потом вздохнул:

      – Здравствуй. Давно ждешь?

      Она поднялась:

      – Время не имеет значения.

      Аль открыл дверь:

      – Зайдешь?

      Безымянка кивнула.

      – Есть хочешь?

      – Нет.

      И это было ритуалом. За предсказания просто кормили. Не всегда хорошо и не всегда досыта, но кормили. Но сама она никогда не просила. Безымянка огляделась, словно что-то здесь могло измениться с момента ее последнего посещения, и устроилась в самом темном углу. Адальберт покачал головой, вновь оценивая ее состояние, и поинтересовался:

      – Сколько ночей без сна?

      Нищенка вздрогнула, сжалась:

      – Три. Он опять приходит.

      – Что говорит?

      – Что я